И в том цикле и в разрешении его – проглядывает надчеловеческий замысел. И, может быть, нашим потомкам предстоит увидеть его ясней. И разгадать.

Когда и как началось это необыкновенное положение евреев как «всюду гостей»? Широко утвердилось в людском сознании, что многовековое еврейское рассеяние началось с разрушения Иерусалима Титом в 70 г. по Р.Х.: и вот, насильственно лишённые родной земли, с тех пор евреи вынужденно скитаются по всему миру. Но нет – «громадное большинство евреев уже тогда жило в рассеянии; в Палестине оставалось едва ли больше восьмой части народа» [1] . Начало еврейского рассеяния гораздо древнее: «уже в эпоху Вавилонского плена [VI в. До Р.Х.], а вероятно, даже и раньше, евреи были по преимуществу народом рассеяния; Палестина была только религиозным и отчасти культурным центром» [2] .

Рассеяние евреев было предсказано уже и в ранних книгах Библии. «А вас рассею между народами» (Лев. 26:33). – «И рассеет вас Господь по всем народам, и останетесь в малом числе между народами» (Втор. 4:27).

«Лишь незначительная часть евреев вернулась из [вавилонского] плена, "многие остались в Вавилоне, не желая бросить имущества"». Образуются и другие большие поселения вне Палестины, «евреи оказываются в большом числе… в крупных торгово-промышленных центрах древнего мира» (например, в Александрии при Птолемеях евреи составляли 2/5 населения). «Это были, преимущественно, торговцы и ремесленники» [3] .) – Еврейско-эллинистический философ Филон Александрийский (умер в середине I в., за 20 лет до разрушения Храма) свидетельствует: «Своей метрополией [евреи] считают Священный Город, в котором находится святой храм Всевышнего Бога; но родиной своей они считают те страны, которые достались им, как местожительство, от отцов, дедов, прадедов и ещё более древних предков и в которых они сами родились и были воспитаны» [4] .

Михаил Гершензон, размышляя над судьбами еврейского народа после Вавилона, писал: евреи «уживались на чужбине, а не тянулись на старую родину, как можно было бы ожидать». «Вспомните: ещё Иудейское царство стояло, а уже большая часть евреев была рассеяна по всем странам Востока; ещё второй храм красовался во всей славе, а на улицах и в домах Иерусалима уже не слышно было библейского языка: весь народ говорил по-сирийски или по-гречески». Уже тогда у евреев как бы было сознание: «не надо дорожить народной независимостью, надо учиться жить без неё, под чужой властью; не надо быть прикреплёнными ни к одному месту, ни к одному языку» [5] .

И нынешние еврейские авторы не отошли от той же оценки: «Евреи в Древнем мире рассеялись и создавали крупные центры в диаспоре ещё до крушения еврейской государственности» [6] . – «Народ, получивший Закон, не хотел возвращаться в свою страну. Здесь есть что-то глубинное, чего мы ещё не осознали до конца. Куда проще болтать о еврейских ценностях и сохранении еврейства, чем объяснить подлинные причины столь долгого существования галута» [7] . («Галут» – изгнание. Даже и до середины XX века в иврите не было слова для обозначения «диаспоры» как пребывания в добровольном рассеяньи, но лишь «галут» как изгнание.)

Из исторических сведений мы видим, что рассеяние евреев – не только их несчастный рок, но и добровольный поиск. Не только оплаканная беда, но и, может быть, – средство облегчения жизни? Это важно для понимания диаспоры.

Среди еврейства и сегодня нет единого понимания: так что же такое для него диаспора – благо или проклятие?

Сионизм, от момента своего возникновения и по самой своей идее, отвечал уверенно: «Наше рассеяние – величайшее проклятие для нас самих, и ничего хорошего – никакой пользы и никакого мира – оно не приносит и другим… Мы всюду гости… и всё равно мы нежеланны, от нас хотят избавиться» [8] . – «Человек бездомный, везде ощущающий себя только гостем, – вот оно, подлинное проклятье рассеяния, настоящая его горечь!» [9] – «Кое-кто говорит, что наличие многих "домов" повышает шансы евреев на выживание. На мой взгляд, народ, гостящий во многих чужих домах и не заботящийся о своём собственном, не может рассчитывать на безопасность. Наличие многих доступных домов развращает» [10] .

Но ещё шире – взгляд противоположный, и он кажется более реальным. «Возможно, что еврейский народ сохранился и выстоял не вопреки своему изгнанию и рассеянию, но благодаря им», «еврейская диаспора не эпизод, а органический "ингредиент" еврейской истории» [11] . – «Стоит задуматься: сохранился ли еврейский народ во всей своей неповторимости вопреки или благодаря изгнанию и рассеянию?»; «трагедия, происшедшая в Иерусалиме в 70 году н.э., погубила государство, но явилась необходимым условием спасения народа»; «небывало обострившийся инстинкт национального самосохранения» толкнул к спасению через диаспору [12] . – «У еврейства никогда не было полной ясности в понимании своего положения и его причин. Изгнание мнилось карой за содеянные грехи, а оборачивалось особой милостью, которой Господь отметил свой народ. Диаспорой еврей отработал печать избранничества, которую он провидел на своём челе… Рассеянное состояние не является для него противоестественным… Даже в периоды максимальной государственной устроенности еврейство уже оставляло на своём пути гарнизоны, рассылало во все концы передовые отряды, словно чуя изгнание и готовясь отойти на заранее подготовленные позиции»; «диаспора, таким образом, – специфическая форма существования еврейства в земном пространстве и времени» [13] . – И в самой-то диаспоре как евреи мобильны! «Еврейский народ не приживается нигде, даже если проходит несколько поколений» [14] .

Но очутясь в столь обширном рассеяньи, малыми вкраплениями среди других народов, – должны были евреи выработать своё ясное отношение к этим народам, линию поведения меж них и к ним: искать ли предельного соединения, слияния с этими народами или отталкиваться, отгораживаться от них? Священное Писание даёт немало заветов отъединения. Даже родственных соседей – самарян, израэлитов – иудеи чуждались настолько непримиримо, что нельзя было принять от них и куска хлеба. Господствовал и строжайший запрет на смешанные браки. «И не отдавать дочерей своих иноземным народам, и их дочерей не брать за сыновей своих» (Неем. 10:30). А Эздра повелел расторгнуть и уже существующие браки, уже и с детьми!

И живя в рассеяньи – евреи за тысячелетия так и не смешались с теми народами, как масло не смешивается с водою, но всплывает вверх и держится на поверхности. Все эти долгие столетия они ощущали себя как нечто отдельное – и вплоть до XVIII века «евреи, как народ, ни разу не выказывали склонности к ассимиляции». Дореволюционная еврейская энциклопедия, приводя суждение Маркса, что «евреи не ассимилировались, так как представляли экономически высший тип, т.е. класс капиталистов среди земледельческих и мелкобуржуазных народов», – возражает ему: экономика была вторичной, «евреи диаспоры сознательно создали свою экономику, ограждавшую их от ассимиляции. Они это сделали в силу сознания своего культурного превосходства», а оно было создано «духовным содержанием иудаизма в его наиболее полной форме. Последнее охраняло от подражания» [15] .