– Чем мы будем расплачиваться?
– прошептал Слепец на ухо Морину, когда они уселись на грубые колченогие табуреты и наконец-то дали отдых гудящим ногам.

– Не знаю!
– еще тише ответил Приставала.
– Я слыхал, что в землях Уродов серебро и золото не ценятся так, как у нас, потому что они накопали его на своих проклятых рудниках сколько душе угодно. Но у меня есть еще кое-что…

Тут он замолк, потому что к ним подошла толстуха, провонявшая кухонными запахами. С виду она напоминала самую обычную толстуху - но только на первый взгляд. Стоило ей подойти вплотную, и дрожащий тусклый свет лампадки, украшавшей стол, резко вырвал из полумрака уродливое лицо. Мочки ушей свисали далеко вниз и исчезали где-то за спиной, а нос расползался на несколько кожных складок, пересекавших скулы до самых висков. Как ни странно, первым делом она задала тот же вопрос, что и Слепец:

– А… чужаки. Чем будете платить?

– Сайрю, - быстро ответил Приставала. Из голоса толстухи мигом пропало презрительное равнодушие.

– У тебя есть сайрю?
– прерывисто зашептала она.
– Цветной или серый?

– Цветной, - теперь Приставала почувствовал себя хозяином положения и тон у него был вальяжный, как и пристало человеку, владеющему ситуацией.

– Ну тогда две щепоти за ужин и ночлег у жаровни.

– Эк тебя занесло! Хорошо… Две щепоти за обоих.

– Нет, нет!!
– толстуха не на шутку разнервничалась - шепот ее чуть было не сорвался в визг, а легкое дуновение воздуха обволокло стол клиентов едким запахом пота.
– Две щепоти за каждого!

– Это уж слишком!
– возмутился Морин. Не успел он добавить еще что-нибудь в том же духе, толстуха пошла на попятную.

– Ладно, не сердись… Три за двоих, и я дам вам матрасы.

Для приличия Приставала некоторое время раздраженно пыхтел, но потом махнул рукой и согласился:

– Договорились.

– Тогда сыпь!

– Эге, хитрая баба! А ты вытолкаешь нас взашей? Сначала притащи сюда побольше жратвы и питья.

– А ты тоже не промах? Наешься-напьешься, а потом окажется, что у тебя не то что сайрю - даже табака нет?
– толстуха, кажется, постепенно успокаивалась и вернулась к прежнему сварливому тону. Интересно, что за штуку предложил ей Приставала, если это повергло бедняжку в такой шок? Морин не спеша закопошился, доставая из сумки таинственный сайрю.

– Это он!
– благоговейно выдохнула толстуха, видимо, мгновенно удостоверившись в правдивости Приставалы. Тут же она помчалась обратно на кухню, сотрясая земляной пол своей тяжелой поступью.

– Что это за штука такая, этот сайрю?
– шепотом спросил Слепец. Приставала снова копошился, пряча свое богатство подальше от чужих глаз.

– Порошочек такой волшебный. В наших лесах растут особенные грибы, называются они трупники. Говорят, вырастают только на тех местах, где чье-то мертвое тело лежало - неважно, человеческое, звериное. И растут они разных цветов, какие только на свете бывают. Собираешь их год из года, сушишь, пока не будет полный набор, десяти цветов. А потом надо к волшебнику снести: Волхин Жадный в городе Перкименд так заколдовывает эти грибы, что получается порошок, чем-то похожий на соль, только каждая его крупинка своего цвета, и сияет, будто крошка стеклянная на солнце. Нюхнешь этого порошку, или щепоть в воде растворишь, да выпьешь - и на весь день улетаешь в прекрасный мир, из которого возвращаться не хочется. Мир грез…

– Что в нем прекрасного?
– недоуменно спросил Слепец.

– Не знаю, - грустно признался Приставала.
– Я ведь, по трусости своей, так и не сподобился попробовать! Другие рассказывали, но что толку от рассказов. Ты когда-нибудь вдыхал дым горящей конопли? Пил маковые выжимки?

– Нет. Зачем?

– Ну… Зачем люди напиваются? Тебе становится так хорошо… Чудится приятная музыка, а грязные шлюхи, которых ты обнимаешь, кажутся самыми прекрасными красавицами. В юности я баловался такими вещами, понимаешь? И видел, как люди начинали вдыхать конопляный дым все чаще и чаще, а потом превращались в слюнявых идиотов, или совсем умирали. Говорят, что сайрю убивает еще легче и быстрее.

– Тогда в лапах Уродов ему самое место!
– едва Слепец успел прошептать эти слова, снова послушались тяжелые шаги. Толстуха приволокла два блюда, наполненные громадными кусками жирного, дымящегося мяса, и к каждому была приложена небольшая лепешка.

– Что вы будете пить?
– спросила она.

– Пиво? Эль? Сидр? Что у вас есть такого, чтобы разогреть кровь?
– ответил вопросом на вопрос Приставала.

– Лучше вам пить чай. Он, хоть и немного противный на вкус разных избалованных слизняков вроде вас, зато не сожжет горло и живот, как наша настойка на ягодах лизик.

– А что? Чай в такую мерзкую холодную погоду - самое то!
– согласился Приставала, отказываюсь слышать в речи толстухи оскорбительных интонаций.
– Но настойки понемногу тоже принеси, мы попробуем.

Она снова удалилась, чтобы почти сразу вернуться с тремя кувшинами. Два были горячими и содержали чай, бьющий в нос ароматом, схожим с запахом полыни, а в третьем плескалось нечто подозрительное, пахнущее кислым квасом. Доставив обед, толстуха встала так, чтобы загородить своим массивным телом стол трех Уродов, внимательно следивших, по словам Приставалы, за происходящим у соседей. Морин насыпал ей в принесенную тряпицу три щепоти сайрю, после чего уродка покинула зал, затворившись за перегородкой.

– Не нравится мне это, - пробормотал Приставала.

– Что?

– Все, от начала до конца. Порошка у меня осталось немного, но с этой жабы станется нас за него отравить. Подлила в мясо яду - и готово. Не знала она, что у меня амулет есть, который на любой яд цвет меняет… На память взял, у Умбло - он давно себе прикупил, боялся, как бы его дорогие поселяне не спровадили при случае. Вроде все нормально, нету яда.

– А тебе все равно не спокойно?

– Угу. Не яд - так что другое! Зачем уродам яд, они же вон все какие здоровые! Выйдут сейчас с кухни пяток мордоворотов, головы нам пооткусывают, да сайрю заберут.