— А как ты получил это письмо? Ты что, был в порту? Дорога свободна, иначе письмо просто не дошло бы, — сердито заявил Рожер. Он отмахнулся от мысли о том, какие сплетни пойдут по лагерю, если кто-нибудь узнает, что Анна оставалась наедине с мужчиной без разрешения мужа. Жене можно было полностью доверять.

— О, я видел госпожу Анну два дня назад. Граф Танкред собрал сильный отряд, чтобы попытаться собрать дезертиров, и турки нас пропустили. Они все еще боятся конных рыцарей, если тех много. Анна живет в пустом складе вместе с другими одинокими женщинами, наблюдая, как то и дело отчаливают корабли и как на пристанях толпятся клерки и всезнайки рыцари. Похожий случай был, когда нас послали ловить графа Миланского и этого смешного отшельника Петра [44] . Дело было непыльное, но неприятное. В конце концов наш старый миланский герой соизволил заявить, что он всего-навсего собирался просить помощи у греческого императора. Но эти друзья слишком рьяно стремятся удрать от турок за море, чтобы их можно было уговорить… К несчастью, сеньоры подают им не лучший пример. Ты слышал, кто дезертировал последним? Ни больше ни меньше, как сам граф Блуа!

— О боже! — воскликнул Рожер. — Граф, знатнейший из вассалов короля Франции, бежит, как только запахло жареным! Ну и что, удалось вам, итальянцам, вернуть его?

— Мы не итальянцы, а итальянские норманны, — гордо напомнил Роберт. — Вернуть его нам не удалось. Стоило начать на него давить, и среди пилигримов грянула бы гражданская война. Нет никого кровожаднее труса, а он уже готов был собрать других дезертиров и силой вырваться из лагеря, если бы мы воспрепятствовали его бегству.

Эта новость заслуживала серьезного обсуждения.

— Расскажи мне о дезертирах, — попросил Рожер. — На этот берег реки лагерные слухи почти не доходят: здесь передовая. И многие знатные рыцари бежали? Граф Блуазский ведь входил в совет вождей, верно? Значит, он хорошо знает истинное положение дел. Ты тоже считаешь, что удерживать город глупо?

— Дезертиров с каждым днем все больше, — ответил Роберт с унылой миной, — и многие из них — храбрые и опытные рыцари. Граф Блуа — случай особый. Не то чтобы он был великим полководцем, но он отвечал за пищевое довольствие с самого начала зимы, а это требует от человека отдачи всех сил. Еда сейчас — наше самое слабое место; я думаю, что голод для него страшнее турецких стрел. И если он считает, что оставаться здесь глупо, то все паломничество превращается в сплошное безумие. Но мы здесь, и мы взяли Антиохию, неверные всеми силами пытались помешать нам. Две недели назад я считал, что все кончено, но мы выпутались. И сейчас наше положение намного лучше. Господь на нашей стороне, иначе мы ни за что не оказались бы здесь.

— Я никогда не верил в чудодейственную помощь, — с сомнением ответил Рожер. — Не думаю, что мы ее заслуживаем, и рассчитывать на нее не приходится. Запас чудес был исчерпан под Дорилеем. Но я дал клятву герцогу Нормандскому на все время паломничества, и непохоже, чтобы он собирался уезжать.

— Да, таковы уж мы, норманны, — кивнул Роберт. — Пока я нужен графу Тарентскому, я тоже останусь здесь. Даже если все эти французы, прованцы и фламандцы ринутся домой, к своим очагам, мы, норманны, сможем завоевать эту страну сами. Ты знаешь, что это последняя турецкая армия, которую нам осталось разбить? Неверные, которые живут южнее, подчиняются королю Египта, и греки говорят, что как воины они сильно уступают туркам. Но что ты ответишь госпоже Анне?

Рожер разом вернулся с небес высокой политики на грешную землю. Куда деваться от низкой истины: жену надо кормить и содержать. Он жаждал увидеть обожаемую Анну после окончания битвы и в то же время мечтал, чтобы она сама сумела найти удобный дом.

— Думаю, ей действительно следует остаться в порту, — сказал он, поколебавшись с минуту. — Когда я просил ее приехать, мы только что взяли Антиохию и я совсем забыл про это проклятое «войско избавления». А в общем, пусть поступает, как считает нужным. Не очень-то я доверяю письмам. Хоть я и знаю алфавит, боюсь, дама не сумеет прочитать мои каракули. А ты, кузен, умеешь писать разборчиво?

— Да не очень. Не рыцарское это дело, — прямо ответил Роберт. — Но если ты объяснишь мне, что следует передать госпоже Анне, я смогу продиктовать это городскому писцу и со следующим большим отрядом отослать письмо в порт. Граф Танкред отвечает за дорогу, и если в следующий раз меня в отряд не возьмут, то поедет кто-нибудь из моих друзей. Но как быть с деньгами? Ты не можешь оставить ее там без гроша. Если у тебя сейчас не густо, могу дать немного взаймы, хотя после разграбления города мне досталось меньше того, на что я рассчитывал.

Рожер оказался в затруднительном положении: не мог же он сказать кузену прямо в лицо, что в денежных вопросах не доверяет ему.

— Кое-какие деньги у меня есть, — наконец вымолвил он. — Во время грабежа мне посчастливилось наткнуться на нетронутый дом. Но как их переправить Анне? Неблагородно посылать их с незнакомым рыцарем. Вдруг он потеряет их по дороге? Тогда ему придется возмещать убыток из собственного кармана, и он пострадает из-за своей доброты.

Роберт покатился со смеху.

— Ах, какими мы стали тактичными! Ты совершенно прав, не доверяя итальянскому норманну кошелек с серебром. Все мы отчаянные воры и гордимся этим. Но есть способ переслать деньги даже с отъявленным мерзавцем, по которому плачет веревка. Вы на своем далеком и честном острове, конечно, о таком и не слыхивали. Я найду здесь греческого купца, и если ты заплатишь ему сверх суммы пару монет, он напишет долговое обязательство на имя своего итальянского партнера в порту, и тот выплатит указанную сумму госпоже Анне. Ты согласен? Тогда говори, что сообщить в письме.