— Не то слово. Но бывают, конечно, такие тяжёлые случаи, что я даже не берусь. Не всё я пока могу.

Ну и наглость! «Пока» — оно решило, что когда — нибудь сможет всё!

— Нашёл я себя, Александра! Это моё.

Ну и слава Богу! Наконец — то! А ведь я бы могла ему немного помочь.

У меня в голове созрел план.

— Медведь, а хочешь, я тебе такую рекламу сделаю?!

— Какую? — Насторожился он.

Я задумалась, стоит ли ему говорить. Опасно. Я ведь не имею права привлекать к себе внимание. Но братец мой — скала. Самое трудное — это добиться от него, чтобы он поклялся никому ничего не рассказывать. И тогда его можно хоть на горячую сковородку сажать — ничего никому не скажет, ни словечка!

— Поклянись, что ты никому не расскажешь.

Он нахмурился.

— Сашка, ты же знаешь, что я не клянусь, без лишней необходимости.

— А ты поклянись! — потребовала я настойчиво. — Иначе, я тебе ничего не скажу! — Это так важно?

— Ещё как!

Он задумался. Любопытство не давало ему покоя, но разбрасываться клятвами попусту — это не его. Как ни странно, но при всей своей безалаберности и кажущейся безответственности, Мишка — патологически порядочный человек.

— Хорошо — решился он наконец — клянусь, что никому ничего не расскажу!

Всё, дело сделано, теперь в него можно гвозди заколачивать — не расколется! И я, набрав в лёгкие побольше воздуха, на одном дыхании выложила ему всё. Ну, или почти всё. Но и этого оказалось много. Лицо его подозрительно менялось, на нём медленно проявлялось сначала недоверие, а потом возмущение. Когда я замолчала, он заорал дурным голосом.

— Ну, подруга, ты совсем охренела! Ты хочешь, чтобы я поверил во всю эту фигню? Ты держишь меня за идиота?

— Ты мне не веришь? — Наивно спросила я.

Он выругался. Ругался долго и старательно. Я слушала его с удовольствием. Где это он научился так лихо матюгаться? И он бы мог ещё долго таким образом выражать своё недовольство, если бы я не заткнула поток его красноречия одним невинным трюком. Из заурядной, веснушчатой, рыжей девицы, я прямо у него на глазах превратилась в роскошную яркую брюнетку с яркими зелёными глазами и аристократичными чертами лица. У меня была бледная матовая кожа и алые чувственные губы. Я себе нравилась. Но Миха…

Миха не верил своим глазам! Он часто заморгал, стараясь прогнать наваждение, потом ущипнул себя. И, поняв, что всё происходящее — реальность, ахнул и сел на пол.

— Сашка, этого ведь не может быть. — Прошептал он.

Мне было жалко на него смотреть.

— Правда, конечно.

Я вернула себе свою собственную внешность, чтобы не смущать его больше, но это почему — то его доконало совсем. Он решил, что у него поехала крыша.

— А ты человек? — Тихо спросил он.

— Прекрати! — Психанула я. — Конечно я человек, кто же ещё! Я та же, что и раньше. Эй, Миха, успокойся! Это я — твоя сестра.

— Не уверен — признался он.

Не уверен он, видите ли. А где же его хвалёная широта взглядов?

— Не будь козлом. Успокойся и выслушай меня.

— Не могу.

— А ты смоги.

Он кивнул и затих. Что творилось у него в голове, я даже не подозревала. Нет, конечно, я могла бы пошустрить у него в башке, но не стала. По отношению к Михее это было бы скотством. Я и сама долго привыкала к этой бесцеремонности.

— Миха, — обратилась я к нему с материнской нежностью, как к тяжело больному ребёнку — слушай, я буду тебе помогать, тихо, незаметно…

— Почему незаметно? — Удивился он.

— Да потому, что мне нельзя привлекать внимания к свой персоне. Я же тебе всё объяснила.

Он кивнул.

— Лечить будешь как будто ты, а на самом деле я.

Он засомневался.

— Слушай, а может, обойдёмся травками, а? — Робко спросил он.

— Нет, ты меня достал! — Возмутилась я. — Давай хотя бы попробуем. Приколись, мы сможем помочь безнадёжно больным людям! Давай, а?

Я даже не подозревала, что с ним может быть так сложно. Обычно мне с Михой легко общаться. Ну Чтож, со временем люди меняются.

Он ходил по комнате от стены к стене, задевая всё, что попадалось на его пути. Я с тоской смотрела, как разбилась вдребезги моя любимая китайская ваза, которая досталась мне в наследство от бабушки. Потом на пол грохнулись часы с кукушкой. Старая кукушка что — то квакнула на прощанье и скоропостижно скончалась — хорошо, что я не задала ей идиотский вопрос, с которым все пристают к кукушкам… Когда он снёс на пол мою косметику, я не выдержала!

— Ей Богу, ты ведёшь себя, как слон в посудной лавке! Можешь быть поосторожнее?