— И простите, юные дамы, если напугал вас, — незнакомец прижал к груди ладонь и склонился в полупоклоне, но в форме приличествующего случаю извинения было что-то, заставившее Гражену подумать — а не подсмеивается ли он над ними? И откуда он тут взялся? Он здесь прятался?

Но все эти мысли, впрочем, растворилась в лихорадочной попытке определиться со статусом незнакомца. Незнакомец явно знал кое-что из Этикета Благочестия и Благородства, хотя на первый взгляд и выглядел как простой зажиточный горожанин. Гражена рисковала показаться дурой, если она поведёт себя с холопом, как с господином, и невежей, ежели наоборот.

Разобраться оказалось сложной задачей. Гражена хорошо заучила уроки маэстро Брутваля — прежде всего смотреть на осанку и на произношение. Можно многое одеть "с чужого плеча" — платье, выражение лица, речь, манеры, — но тело и язык всё равно скажут правду. Осанка незнакомца была непринуждённой — ни следов высокомерия, ни заискивания; говорил он правильно, не глотая букву «р», как это любили делать слуги, и без излишеств, не «акая», как грамотеи. Но это всё, что она увидела.

Его одежда тоже мало что сказала ей: обычный дорожный костюм — запылённый, не очень новый, но и не выглядевший заношенным. И только брошенный взгляд на его добротный кожаный пояс, на котором мог удержаться даже древний меч (о, если бы незнакомец сидел к ним другой стороной, чтобы было видно, есть ли у него ножны!), а также чуть запоздало пришедшее на ум соображение, как привычно он произнёс "юные дамы", остановили её выбор на "сдержанной вежливости".

— Приветствую хозяина этой усадьбы, — с достоинством произнесла Гражена.

— Хозяин? Совсем нет, — рассмеялся он. — Я всего лишь нашёл это укромное местечко для послеполуденного отдыха раньше вас.

— Тогда с кем имею… честь?

— Моё имя Кастема. К вашим услугам, юные дамы.

Говоря это, он легко для своих лет поднялся и склонился в полупоклоне представления.

Гражена опять-таки оценила, что всё было сделано с полном согласии с Этикетом, и сама присела в таком же соответствии с ним:

— Дочь барона Трене из Астарендоуина и Кхиша Гражена и дочь Бартена из Астарендоуина Дженева рады чести знакомства.

Полное представление было сделано ею в расчете на то, что и Кастема назовётся полностью — что значит одно только имя! Но выстрел в цель не попал. Кастема улыбнулся… и опять расслабленно опустился на траву.

— Не бывает безвыходных ситуаций, бывает недостаточно упорства, — вернулся он к разговору; правда прежнее его добродушие непонятно почему сменилось равнодушием. — И к чародеям в ученики набиваются, — закончил он избитой поговоркой, чуть ли не зевнув при этом.

Девушки недоуменно переглянулись. Уверенность, с которой этот Кастема сказал "выход есть всегда", почему-то вселила в Гражену надежду, что он поможет ей. Но вместо этого он собирается улечься поудобнее и спать дальше! Она почувствовала себя почти обманутой. Это неслыханно! И потом, как он себя ведёт? Гражена набрала в грудь побольше воздуха и завела тираду, которая, если Кастема и вправду был благородным, должна была бы показать всю неуместность его поведения.

— Мне очень жаль, что мы стали причиной беспокойства…

— Какое беспокойство? Что вы! — перебил её оживившийся Кастема. — Встреча с вами доставила мне радость.

— А?… Но нам, увы, пора идти! — чувство гнева помогло опешившей Гражене закончить задуманное, хотя и в сильно урезанном виде. Она так резко повернулась, что её юбка встала колоколом, и, гордо подняв голову, — хватит с неё оскорблений! — зашагала к выходу.

Во время всё этой недолгой сценки в Дженеве боролись между собой удивление и смех. Победило удивление. Она перевела взгляд с быстро удаляющейся спины Гражены на незнакомца и, не сдержавшись, выдохнула:

— Ничего не поняла.

Тот поднял на неё глаза — они оказались тёмными и глубокими — и Дженева почувствовала, как внутри неё что-то мягко ударило. Что-то, похожее на воспоминание о чём-то очень важном и очень забытом…

Кажется, ещё мгновение — и вот оно…

— Дорога будет лёгкой, — некстати перебил всё Кастема. В его взгляде мелькнуло сожаление.

Дженева почему-то кивнула и, не прощаясь, побежала догонять Гражену. Бежать было легко-легко и немного печально…

Гражена решительно опускалась в город. Гнев помог ей определиться с выбором: когда Дженева догнала её, она оборонила той как твердо решённый факт своё намерение ехать в Венцекамень к тётке её матери.

— И пусть она только попробует выставить меня за дверь! — сердито бормотала Гражена.

Дженева в пол-уха слушала её мысли вслух, приноравливалась к её быстрым шагам и изредка поддакивала Гражене. Решилась с чем-то — и хорошо. Давешний незнакомец по имени Кастема сейчас занимал её больше. Поэтому когда Гражена заговорила о своём упрямстве в контексте возможной схватки со старой родственницей, Дженева поддакнула сказанной им поговоркой "Да… и к чародеям в ученики набиваются" и снова ушла в свои мысли. Поэтому она не заметила, что её соседка вдруг замолчала — а потом и вовсе резко остановилась.