Мой бегун рухнул на пропитанный влагой мох, тотчас попытался вскочить, но я свалил его второй раз. Немедленно склонился над ним, схватил его за лодыжку и повернул ногу так, чтобы хорошо рассмотреть протектор кроссовок. Нет, рисунок не тот, что я видел в кустах у пивной. И размер явно больше.

– Ты не туда свернул, – сказал я ему, протягивая руку, чтобы помочь подняться. – Трасса не здесь! От столба надо сворачивать налево, а ты направо… Не ушибся?

– Не твое дело! – вдруг необыкновенно агрессивно ответил парень и, не воспользовавшись моей рукой, поднялся на ноги.

– А чего так грубо?

– А как я еще должен с тобой разговаривать?!

Я рассматривал юное лицо с намечающимися признаками мужественности и упрямства. Нос парня был чуть приплюснут и вздернут кверху, отчего ноздри казались неправдоподобно широкими, как у людей, переполненных гневом. Брови черные, прямые, лоб высокий, с намечающимися глубокими залысинами. Взгляд недобрый. Вдобавок ко всему голос – резкий и излишне высокий. Мне показалось, что это лицо я уже где-то видел, кажется, на одной из фотографий в комнате славы.

– Ты не ори, я хорошо слышу, – объяснил я.

– Если хорошо слышишь, тогда я дам тебе один добрый совет…

Кажется, мальчик пытался испугать меня и уже начал сжимать кулаки. Пришлось мне поставить его на место, хотя мне было не слишком приятно применять силу против школьника. Я схватил его за плечо так, что мой локоть уперся ему в подбородок. Парень сделал попытку увернуться, и тогда я толкнул его спиной на замшелый кленовый ствол и чуть надавил локтем ему на горло. Я видел, как его лицо краснеет и напрягается.

– Успокойся, – миролюбиво предложил я. – Давай поговорим нормально.

– Я тебе больше ничего не скажу! – выпалил он. – Мое дело предупредить, а твое – делать выводы.

И тут меня словно дубовой ветвью по голове шарахнуло! Так вот же он, автор записки! Родной мой, а я даже и не мечтал о такой скорой встрече! Черт подери, я чуть не придушил человека, с которого пыль стряхивать должен!

Я немедленно убрал руку, сунул ее в карман и поднес записку к глазам парня.

– Значит, это ты писал?

Парень понял, что допустил промашку, когда начал убегать от меня. Он думал, что я каким-то образом вычислил его и устроил ему засаду около столба. Теперь вдобавок он еще и проболтался. Вся его анонимность растаяла, как туман.

– Вспомнил! – вдруг сказал я и хлопнул себя по лбу. – Вспомнил, где я тебя видел! На фотографии около памятника Ленину! Тебя Ольга Андреевна держала под руку.

– А какая тебе разница, кого она держала! – с вызовом ответил парень, глядя на меня исподлобья.

– Ты чего такой ершистый и нервный? – усмехнулся я. – Это ведь я рискую жизнью, а не ты. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься, – сквозь зубы ответил парень. – Кровью умоешься, если не свалишь отсюда.

Он начал меня нервировать, как если бы я сидел в клетке, а он меня дразнил, показывая кукиш.

– Надеюсь, ты понимаешь, что теперь я сделаю все возможное, чтобы не умыться кровью? – произнес я, с недвусмысленными намерениями надвигаясь на парня. Впрочем, он оказался не робкого десятка и воинственно толкнул меня в плечо.

– Я тебе больше ничего не скажу! – едва ли не переходя на визг, крикнул он, напрягая чуть согнутые в локтях руки. – Скажи спасибо, что я тебя предупредил! Сваливай из Кажмы, у тебя нет выбора!

Мне снова пришлось толкнуть парня на ствол. Он схватил меня за кисть и крепко сжал ее, демонстрируя силу. Не скажу, что вывернуть его руку мне удалось с легкостью. Парень, стиснув зубы, застонал от боли.

– Не надо разговаривать со мной грубо, – предупредил я, склонившись над ухом парня. – Иначе я подумаю, что это ты собираешься умыть меня кровью. И тогда я начну защищаться. К примеру, вот так…

Сам не знаю, что это на меня нашло. Я схватил свободной рукой парня за горло и сдавил пальцы. Он дернулся, его лицо исказилось, пальцы принялись судорожно царапать мое запястье.

– Понял, сынок? – удовлетворенно произнес я и несильно стукнул его головой в лоб, как делают алкаши, когда признаются в уважении друг к другу.

Только после этого я разжал пальцы. Парень словно переродился. Он сразу схватился за горло, стал отхаркиваться и массировать шею. От его агрессивности не осталось и следа. Он топтался по мокрому мху и смотрел на меня уже с испугом.