— Можно сказать и так, — он перестал смеяться, но по-прежнему светился весельем. — И еще на практике проверяет. Сидит сейчас с самой "наглой, вредной, невоспитанной и непоседливой кандидаткой" и удостоверяется в правоте Парадикты.

У меня отпала челюсть, а слова застряли в горле.

— Ты хочешь сказать?…

— Я уже сказал.

— Ах вот значит какой ты, цветочек аленький? — я снова злилась, чувствуя себя последней дурой. Красивый? Умный? Хороший? Милый? Да?!

Орин сделал два шага назад, поспешно вскочив на ноги. Еще шаг — и он плещется в ближайшем озере, а я стою мокрая от брызг. Побултыхавшись, он ушел под воду. Я была уверена, что Орин придуряется, даже когда он не появился и через минуту. Но посчитала нелишним заглянуть в мутноватую воду взбаламученного озера, за что тут же поплатилась, став мокрой с головы до ног. Решив, что терять больше нечего, я сняла сапоги и плюхнулась за Орином, создавая фонтаны брызг и мешая ему отплевываться.

— Ты — наглый, вредный. Я тебя нена-вижу, — выдохнула я.

В итоге мы сидели на берегу уставшие, мокрые и замерзшие. Одежду развесили на дохленьком деревце, а сами кутались в плащи и куртки. Мне так хотелось снять и мокрое белье, но я сильно сомневалась, что Орин когда-либо видел бюстгалтер, а просвещать его в мои планы не входило.

Одежда быстро сохнуть не желала, а солнце все больше приближающееся к горизонту этому не способствовало.

— Ну и как мы теперь обратно поедем?

— Точно также. Кто ж виноват, что ты такая истеричная?

— А почему ты сразу не сказал, что ты наследник?

— Ты не спрашивала.

— Зато сейчас спрашиваю.

— А ты бы стала вот так общаться со мной, если б знала?

— А тебе никто не говорил, что невежливо отвечать вопросом на вопрос? — съязвила я, но задумалась. Я бы к нему даже не подошла, наверное…

— Мне было интересно послушать, что ты обо мне думаешь, — он неожиданно улыбнулся, по-хорошему, без ехидства. И моя злость сразу куда-то улетучилась, грубить расхотелось… Хотя, нет…подошла бы.

— Наслушался? Я тебе и так скажу, что я о тебе думаю, — уже спокойнее сказала я.

— Валяй, — Орин откинулся на траву, сложив руки за головой. — Я весь внимание.

Я придвинулась ближе и принялась перечислять, загибая пальцы.

— Ты — наглый. Бессовестный. Ехидный. Циничный…

— Это я и так знаю. Что нового?

Я так и осталась сидеть с открытым ртом.

— Я от тебя устала, — выдохнула я и повернулась спиной.

К вечеру одежда так и не высохла. Я с содроганием натянула влажные узкие джинсы и такую же рубашку. Орин же, казалось, не обращал внимание на неудобства, хотя у него были мокрыми даже сапоги.

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу, — бухтела я, противно холодящую тело рубашку.

Закат здесь и вправду был потрясающим: десятки красных солнечных шаров отражались от поверхности озер, пуская по ним алую рябь. Казалось, что жидкое пламя перетекает из одного озера и другое.

— А теперь смотри, — прошептал Орин, когда красный диск закатился за горизонт и неожиданно стало почти темно и тихо.

И я смотрела: смотрела, как из озер сначала свечкой всплыли и расстелились на поверхности два серебристых листа, смотрела, как между ними появился тонкий стебелек с бутоном, как бутон начал расти и раскрываться, разворачивая белые переливчатые листья. Вокруг цветка начал кружиться рой звездочек-светлячков, обдувая меня довольно прохладным ветерком. Я инстинктивно прижалась плечом к Орину, чувствуя тепло его тела через мокрую рубашку. Светлячки остановились и искристым дождем осыпались на белые пушистые цветы. Я почувствовала, как Орин аккуратно сжал мою руку, и для меня перестал существовать весь окружающий мир, и белый цветок, и озера… Только моя рука в его теплой ладони…

Вдруг заржала Фиалка, видимо заколебавшись ждать, пока мы придем в себя. Мы резко отдернули руки и оглянулись на оседланных, нетерпеливо перебирающих ногами лошадей. Ну почему все всегда так не вовремя? Ураган тоже заржал и пошел тихим шагом, типа, если мы сейчас не поедем, то потом пойдем пешком.

— Пошли, — кивнул в его сторону Орин и резко отвернулся.

— Угу, — сглотнула я комок в горле.

Обратно ехали молча, перемежая шаг с галопом. И только у самой двери дома Орин вдруг окликнул меня:

— Ольга!

— Да, — я резко обернулась.

— Прости меня за утреннюю скачку.

— Уже простила, — отмахнулась я и вошла в дверь.

— Ух, ты!

— Это просто великолепно!

— Офигительно! — я даже и не подозревала, что Лориэль знает такие слова.

— Это так интересно! А ты, что думаешь, Оль?

Удивительно, как радостная новость может превратить даже самых чопорных и благовоспитанных леди в нормальных девчонок. Парадикта уже минут пять не могла заставить нас всех помолчать, вернее всех, кроме меня. Я переживала сие радостное событие в одиночестве и молчании: а вдруг у меня получится?

Только я приготовилась поудобнее улечься на парте, как обычно делала перед началом лекций, как в нашу «аудиторию» вошли Айрин и Андриана. Айрин встала на место Парадикты и объявила нам, что в связи с последними событиями, а конкретно, моим "падением с лошади" было решено научить нас некоторым приемам самообороны с помощью магии. Вот после этого-то заявления четыре девушки создали такой шумовой эффект, что ошарашенные наставницы далеко не сразу смогли нас успокоить.

— Но как? — вдруг выкрикнула Анька. — Мы же не маги.