– Простите, – зашептала она Хуттеру, – я с вами как раз, знаете, о чем хотела поговорить…

Хуттер не знал и покачал головой, ненарочно косясь на слишком близкий и пышный значок.

– У нас есть одна девушка в самодеятельности, – четко шептала ему Сбоева, – Лидия Ященко. Она так стихи читает! Главный бухгалтер прямо плакал на вечере, как она читает. Слезами. Мы думаем, она – настоящий самородок…

– Очень может быть, – осторожно начал Хуттер, не зная еще, куда повернет разговор. В общем-то он привык, что на каждом предприятии его угощают самородками.

– Вы думаете, мы не понимаем, – вдруг обиделась Сбоева. – Мы сами, конечно, не понимаем, но к нам осенью эстрада настоящая приезжала, из Москвы. Один такой, Барсов фамилия, так прямо и сказал, что ей место в профессиональном театре.

Она с детским удовольствием выговорила: «профессиональный», цитируя, видимо, дословно. И в сбивчивом ее шепоте Юрий вдруг почувствовал настоящий жар и кровную заинтересованность т. судьбе незнакомой Лидии Ященко. Может, Наташа даже права. Только все-таки не нужно бы Сбоевой в руководители.

– Видите ли, – осторожно сказал Хуттер. – У драмы и у эстрады несколько разные задачи…

– Мы только хотели попросить, от всего коллектива, – может, вы послушаете ее?!

– Когда? Сейчас?

– Нет, нет, – почти испугалась Сбоева. – Ее сейчас даже нет. Она, конечно, знала, что собираемся говорить, и не пришла даже на вечер. Стесняется.

– А что она читает? – уже по-деловому спросил Хуттер.

– Все, – гордо сообщила Сбоева. – Константина Симонова, Щипачева читает, потом… этого… Мартынова, кажется…

По заминке ее с репертуаром Ященко было видно, что они не близкие подруги. Совсем даже не подруги. Хуттер помолчал. Потом сказал как решенное:

– Хорошо. Пусть зайдет в театр завтра к пяти. Мы как раз будем прослушивать молодежь, которая метит на театральный.

– Там у вас, наверное… – опять испугалась Сбоева.

– Да нет, – улыбнулся Хуттер. – Там у нас отовсюду. Из области. Просто для знакомства.

– Спасибо, – расцвела Сбоева. – От всего коллектива.

– Пожалуйста, всему коллективу…

Но Сбоева шутки не поняла и заторопилась: ей уже давно мигали с другого конца стола, от трибуны. Звали, конечно, по делу. Она переехала туда вместе со стулом.

– Вы неутомимый ловец талантов, – шепнул Хуттеру Юрий.

– А как же? – засмеялся Хуттер. – Тебя же вот поймал.

– Но не в самодеятельности…

– У вас там почище вампука была, – сказал Хуттер.

Они с Юрием любили вспоминать свое роковое знакомство.

Юрий был тогда на гастролях в Симферополе. И давали они в тот вечер последний спектакль. Какую-то очередную стряпуху. Юрий был хорош: крутой чуб на сторону и полкило носа – так у них тогда понималась характерность.

Он задержался после спектакля и уже один сидел в гримуборной. Дверь открылась, и без стука вошел человек. Ковбойка и очень пестрые носки. На простоватое широкое лицо ловко насажено хитрое пенсне. Плечи так и лезут из ковбойки. Не то самбист в отставке, не то старший товаровед центрального «Гастронома», еще не отсидевший. Юрий наблюдал за ним в тройное зеркало и сразу определил пришельца как «пыльного мужичка».

Мужичок сделал шаг от двери, согнулся и вдруг захохотал. Он хохотал, гнулся и тыкал в Юрия пальцем. И сквозь хохот приговаривал: «Нет, ты все-таки индивид! Нет, ты индивид, сознайся! Нет, ты можешь!» Юрий сначала хотел выставить мужичка вон, а потом и сам захохотал. Настроение у него последнее время было паршивое и как-то давно не хохоталось. «А что? Индивид!» – сознался, наконец, Юрий. Тогда мужичок вдруг перестал ржать, как воды в рот набрал, и принялся сверлить Юрия цепким глазом из-под пенсне. Просверлил насквозь и сказал:

– Я вас приглашаю в дело.

– А с кем имею честь? – поинтересовался Юрий.

– Виктор Иванович Хуттер, – сказал пыльный мужичок.

– Хуттер? – переспросил Юрий, это ему ничего не прояснило.

– Русский, хоть и маскируюсь под национальное меньшинство. Если вы, конечно, про это.

– Конечно, нет, – сказал Юрий.

– Я так и думал. Так как же?

– А что за дело?

Тут Хуттер назвал город. Город был бесславный. И театр. Театр был прямо поганый, об этом театре Юрий сроду не слышал доброго слова. И то и другое он немедленно изложил вслух.

– За прошлое не отвечаю, – сказал Хуттер. – Меня там до сего времени не было.

– Люблю скромных, – сказал Юрий. И согласился. Только еще счел нужным сказать: – Между прочим, у меня спецобразования нет.

– Отлично, – сказал Хуттер. – Зато у меня два института. Один уступаю, пожалуйста.

Шесть лет они там проработали. Тот театр Хуттер действительно вытащил. А потом перебрался сюда – помасштабнее и к центрам поближе. И Юрий за ним перебрался. Хоть были у него основания сюда не рваться. Или, наоборот, мчаться сюда сломя голову. Но это уже другой разговор, вполне личный.