– Н-да. Ладно, понял тебя. Пошли, устье ствола покажешь.

Осмотрев кучу бетона, под которой угадывалась громадная шахта, забрали Алика и вернулись к грузу. Скупо, но точно Максимыч довел план ло Фоменки. Тот без лишних вопросов выделил людей, и работа закипела. Через полтора часа СЗ [64] обступили кучу бетона полумесяцем, не пощадив Аликовых механизмов. Соединив заряды детонирующим шнуром в “звезду”, от самого большого, центрального, он надеялся что центральный заряд приподнимет и разрыхлит кучу, а расположенные полумесяцем – сдуют ее в сторону. Люди отогнаны, пора.

– Ну, все. Бисмилля р'рахман р'рахим…

Огнепроводный шнур угрожающе зашипел. Спрятав зажигалку, Ахмет перевалил вершину холмика и присел на ящик. Все напряженно молчали. По лесу далеко разносился стук дятла, а высоко-высоко над людьми, в самой кроне, шастали по сучьям белки, обламывая сухую хвою.

Взрыв тяжко накрыл окрестности базы, щедро посыпав сбитым с деревьев снегом.

…Бля, а ведь получилось! – усиленно сохраняя невозмутимость, ликовал Ахмет. Посреди огромного черного пятна, сквозь клубы неосевшей пыли, явно просматривался провал ствола. Между двумя горами появилась третья – облако дыма и пыли поднималось над объектом, едва заметно двигаясь, засевало песком и грязью нетронутую снежную целину. Фоменко, спецы и трое бойцов остановились на гребне холма, разглядывая эту впечатляющую картину, окрашенную розовым закатным золотом.

– Слышите? До сих пор камни падают. Ахмет, долго они еще будут? – как-то по-детски спросил Алик.

– А я почем знаю. Первый раз в жизни сжег такую прорву тротила. Анекдот помнишь – “Хозяин, я и сама охуела”.

– Ну, сапер, че сказать – справился. А я сомневался, если честно, – признался Фоменко. – Сумкинс! Ящики спецов – к дырке!

У края провала обнаружилось, что по одному стволу ходили две клети, а между ними смонтирована лестница.

– Да, логично все. Могли бы мы и догадаться… – отметил Максимыч. – При ином устройстве все это неремонтопригодно. Смотрите, как металл искорежен. Значит, клети оборвало, и все ссыпалось вниз. Так, Олег. Давай зови своих, надо расчистить лестницу. И одного гражданского пусть доставят.

На расчистку лестницы много времени не понадобилось, вскоре из провала вылезли запорошенные пылью гоблины. Привели гражданского – при его виде болезненные приступы Ахметовой совести как ветром сдуло – копия соседа, только еще грязнее – засаленная одежда блестит даже в наступающих сумерках. Фоменко принялся за инструктаж:

– Короче, этот должен спуститься до конца. Жирик, идешь за ним, обеспечиваешь. Дистанция – сам смотри по обстановке. Дергаться он не будет, пацаны с ним поработали. Если че – повторишь, только быстро, понял? До самого низа не спускаешься, остаешься на лестнице. Внизу увидишь коридор. Этот должен пройти по коридору, сколько тебе будет видно. Остановится – подбодри. И запоминай все, понял? Особенно – что внизу, вернешься – спецам доложишь. Ступеньки пересчитаешь, нет, отставить ступеньки, спецы говорят дохуя их больно. Пролеты. Нештатную ситуацию обозначаешь выстрелом. Все дошло? Выполняй. Эй, Бетмен, Сумкинс – сусанина бегом сюда!

Только что развязанного гражданского обвязали снова, для спуска – начало лестницы от развороченного взрывом устья отделяло метров семь-восемь. За гражданским последовал гоблин, и вскоре топот по металлическим ступеням затих в темноте провала. Ожидание малость скрасил костерок, разведенный в зданьице проходной. Перекусив, все немного осоловели, сказывались сутки, проведенные на ногах.

– Наконец-то хоть пожрали. Бля, от этого стола один дым, на хуя ты его сунул…

– Не в лес же тащ… О! Слышь? Олега! Уснул, что ли? Твой орет!

Вернувшийся гоблин доложил, что во время спуска ничего не произошло, внизу – куча металла вперемешку с бетоном, коридор – один. Сусанин в коридор заходил, но насколько углублялся – сказать трудно; сейчас сидит, пристегнут к лестнице, тащится – внизу теплее. Пролетов – около пятидесяти, точнее не получилось.

– Ахмет, мне надо решение принимать. Какие мысли? Ждем или сходим?

– Максимыч, а сколько у нас времени? Я так понимаю, наш бабах сверху хорошо было видно. Прилетят ведь посмотреть? Или им насрать – только к периметрам не подходи?

– Не знаю, честно скажу.

– Может, и на хуй эту спелеологию, а, Максимыч? Как я понимаю, у тебя задача – сходить, открыть, убедиться в возможности и целесообразности дальнейшей движухи. Правильно?

– Так. И что? Клонишь к тому, что вниз идти не надо?

– “Что”. Выполнена работа, вот что. Внизу пусть следующие лазят. Хозяйки тут месяц ковырялись, так? Значит, вытаскали только всякие цинки-танталы. Жрачка им на хер не нужна, логично?

– О-о… Ахмет, что-то ты меня разочаровываешь. Ну, не обессудь. Я тебя тоже разочарую: то, что нужно для людей в городе, делаться будет. Любой ценой. – Максимыч мотнул подбородком на снова прикорнувшего Фоменку. – Без обсуждений. И на этом закончим детство, “а может, не надо…”. Давай ближе к делу. Идем, как срок пройдет, ну, помнишь, ты говорил: “Сапер вернется, доложит, потом спускается группа, и тут бабах”, или все же можно сразу?

– Так горит у нас жопа или нет? Ты так и не сказал. Если даже горит, но несильно – я бы подождал. Вероятность, сам понимаешь, мала – но когда речь о твоей шкуре заходит… Ты мне дай расклад, если не очень секретно. Я и сориентируюсь.

Максимыч задумался на несколько секунд, глядя сквозь Ахмета; потормозил, вновь сфокусировался.

– Ну, коль скоро мне прямо никто не запрещал… Слушай, только не трещи потом. Подставишь.

– Можешь пропустить.

– Хорошо. В общем, никто у нас сейчас на хвосте не висит. Внаглую, имею в виду. Но информацией о резервах те, кому надо – владеют. Мы с руководством прикидывали – первые претенденты на этот кусок – 242-ой учебный центр ВДВ, в Ишиме. Вторые – мы. 34-ю дивизию в расчет не берем – им не до этой тушеночной шахты сейчас. Еще из серьезных претендентов – Нижнетагильский 12-й отряд спецназа ВВ, конвойники из Златоуста и Миасса – но это уже так, в порядке перестраховки. У всех на пути хозяева, сами они, скорее всего, под контролем, да и подлетное время великовато. Но очень, – Максимыч слегка подчеркнул “очень” интонацией, – вероятно, что сейчас за нами наблюдает чья-нибудь разведгруппа.