Шрифт:
– Затем я зашпурюсь и сдую все, что над устьем ствола. Скорее всего, обнажится пробка из металлоконструкций и ломаного бетона. Попробую ее тоже расковырять, чтоб обрушилась.
– А как же внизу? Завалит же все?
– Максимыч, ты видал когда-нибудь, во что превращается бетон, ебнувшийся со ста метров?
– Понял. Дальше?
– Ну, дальше не знаю. Жисть покажет.
– Ахмет, – встрял Алик. – Мне надо будет сначала посмотреть, вдруг че живого по моей части осталось. Если че найду – сможешь как-нибудь обойти? Чтоб не задело особо?
– Ниче не знаю. Приедем – поглядим. – Ахмет уже настроился ехать до самого места.
Но проехали они немного. До моста, где их должны были встретить, добраться не удалось – дорогу местами замело по пояс. Все чаще приходилось останавливаться и дожидаться, пока головной "Урал" пробьет колею в особо херовых местах. Наконец встали совсем – снега было по верх колесных арок уаза. Из "Уралов" посыпался в снег спецназ, полетели связки лыж. Тут же обулись и растаяли в ночи охранение и разведка, замелькали ящики с грузом. Через несколько минут отряд втягивался под защиту леса, оставляя за спиной пытающиеся развернуться машины.
Лыжный переход показался спецам изощренной пыткой, хотя шли они налегке и по накатанному. Момента встречи с ожидавшей у моста разведгруппой так и не заметили и очнулись от одуряющего темпа, лишь уткнувшись в спины тормознувших гоблинов [58] .
– Привал, что ли? – жадно хватая морозный предутренний воздух, спросил Ахмет.
– Похоже, пришли. Где-то километров десять пройдено – значит, если не на месте, так рядом.
– Максимыч, ну ты лось – я вон захукался, Алик тоже еле живой, а ты вон – даже не сильно потный. А все же мы молодцы, угнались-таки за этими терминаторами, да еще по таким горам…
58
Гоблин – шутливая кличка рядового, распространенная в войсках. Оскорбительного семантического ореола не имеет.
Максимыч улыбнулся:
– Молодые люди, они из-за нас не торопились. Это не темп для них, даже с грузом. Э, а ну отставить! Вы что?! Дети малые! Вам работать скоро – вы мне больные не нужны. Только по моей команде.
Ахмет с Аликом испуганно опустили фляжки.
– Может, костер разведем пока? Ма-аленький такой.
– Нет, ну точно как дети. Сидите, ждите команды и не дергайтесь. Про курево, надеюсь, не надо напоминать?
Ахмет, как раз потянувший было из кармана кисет, серьезно протянул:
– Обижаешь, Максимыч… Че мы, “дети малые”… – и заржал, не выдержав. – Бля, ну ниче нельзя. Че можно-то?
– Лучше всего – ложитесь на спину, а ноги задерите. Вот так. – Максимыч изобразил. – И лежите, пока кровь не стечет.
Легли. Ахмет, впавший в легкое безмысленное оцепенение, рассеянно наблюдал за поднимающимся к небу выдохами. …Нос не прихватывает, значит мороз ушел. Двадцатка от силы, может, даже меньше. Днем еще теплей будет, вон, небо-то какое облачное… На востоке чуть посветлело, сквозь наползающую дрему откуда-то издалека доносились непонятные звуки, издаваемые отрядом… Хоть бы подольше так полежать… – мелькнула, уплывая в бездонную черноту сна, последняя мысль.
– Па-адъем, ученая рота! Ишь, смотри-ка, дрыхнут себе спокойно! – подскочив от тихого крика в самое ухо, Ахмет увидел прямо перед собой румяную и довольную физиономию Фоменки. – Максимыч, совсем у тебя личный состав расслабился!
Оглядевшись, Ахмет обнаружил себя под шатром вековых сосен, скупо роняющих иней – ветра не было. Солнце уже встало, поднявшись где-то на десятичасовую отметку. Рядом ровно сопел Алик, справа присели на ящиках Фоменко с Максимычем.
– Это ж не твои верблюды [59] , Олег. Ничего в этом плохого не вижу – делать им сейчас все равно нечего, пусть пока отдыхают. Как объект, поглядели?
59
Верблюды, кэмела (ударение на последнем слоге) – в данном случае это отнюдь не оскорбительное сравнение, а, скорее, комплимент – так в войсках иногда называют хорошо переносящих длительное движение. “Реальный кэмел” – услышать такую оценку сослуживцев суждено далеко не каждому.
– Да. Все отлично. Тропа занесена, сюда минимум две-три недели никто носа не совал. Мои пробежались – вокруг чисто по двухкилометровому радиусу. Так что твои могут работать. Я че хотел – “Жуков”, ты насчет гражданских уверен? Без них точно не обойдешься? Решай сейчас, да или нет – отправлять мне людей?
– Да. Двое. Мужики, не совсем старые.
– Ты ж говорил десять?
– Подумал немного. Ты ж их потом, если целы останутся, в расход пустишь?
– А как же. Я любого, замеченного в пределах периметра, обязан валить. И завалю, – помрачнел Фоменко. – Только, может, ты подумаешь, и вообще их не нужно будет? С десяти до двух вон как быстро съехал. Подумай еще немного, может…
– Своих пошлешь? – перебил Ахмет и едва не получил в лоб; Фоменко лишь обозначил сокрушительный удар:
– Ты, падла черножопая, поговори у меня! Ты щас мне раком весь снег перепашешь и все там вручную выкопаешь! “Моих”!
Вмешался молча слушавший Максимыч, как оказалось, умеющий разговаривать голосом, оставляющим впечатление пудового колуна:
– Капитан Фоменко! Как офицер – веди себя! Если для успеха задания будет надо – сам пойдешь! Строевым! Сказано – два. Значит, иди распоряжайся! А ты буди Альберта, пошли распаковываться да объект смотреть.