– Че, пора, считаешь?

– Да думаю, да. У тебя как, срочняков никаких не висит на жопе?

– Да нет вроде. Баню без меня доделают, товар баба выдаст, если че.

– У меня тоже все вроде ништяк. Я смотрю, график вроде устаканился – через два дня на третий большой приход, по три рожка собираем.

– А эти два дня?

– Да так, ни шатко ни валко – рожок, и то хорошо, коли целый. Дровяные да рыбаки, в основном.

– Ну, все не залупа на ацетоне…

– Ну да, так оно… Тут еще бизнесок нарисовался.

– Типа хранение?

– Ну да. Подвал-то – охереть, заблудиться можно. Орех молодец, проявил инициативу, а то так бы и телились. Одну сторону коридора подшаманили, там типа отсеки такие, пятера за неделю, нормально.

– И че, много народа?

– Да как придем, вторую сторону делать буду.

– Холодный если кому нужен будет, ко мне посылай.

– Кому зимой холодный-то?

– Да летом.

– А-а. Ладно… Ну, будем живы?

– Давай.

– Хх-ху… Эх, крепка савецка власть!

– Магомедычева, яйцом чищена. Че не заедаешь-то? Налегке желаешь остаться? Тебе все равно меня ждать придется, я эти ваши лыжи, сам знаешь…

– Берешь кого?

– Витьку думаю, – все же сказал Ахмет, весь день до этого метавшийся, брать – не брать. А ведь уже почти решил идти один. Сердце шептало – не надо тащить своих, чуяло лажу; однако доля Дома увеличивалась существенно, и Ахмет позволил жабе говорить от своего имени, отмазавшись сам от себя: типа, четыре-пять опытных людей при пулемете, кто нам че сделает? Да и жопа, может, только мерещится, четко, однозначно сердце ведь не сосет… – От тебя кто? Немец?

– Не. Он на Доме останется.

– Да, на такого можно Дом оставить. Я вот тоже Серба дернуть не могу.

– Возьму Дениску молодого. Я так посмотрел, он хоть и молодой, а с башкой дружит. Он сейчас лежит за этими пасет.

– Не устанет раньше времени? Этих гасить, да сколько он у тебя уже в секрете лежит?

– С утра. Ну, скажем так – он после этого всего пройдет лишь в два раза быстрее тебя, и только в три раза дальше. С двумя твоими грузами.

– Да ну. Терминатор какой-то прям.

– Такие войска, не то что ты, увалень.

– Лишь бы не зацепило, пока Автайкиных прессовать будем.

– Сплюнь… Ну че, по последней?

– По крайней. Ну, будь…

– Ф-фу… Ох, хорошо пошла… Ладно, я тоже пошел. Так, давай часы сверим. Тринадцать пятьдесят одна.

– Тоже.

– Ну, все. Восемнадцать – тридцатая школа, слева, за пожарным выходом. Хозяйка! – гаркнул Жирик в сторону дверей уже своим обычным веселым басом: – Спасибо, накормила! Как у мамы!

К шестнадцати Ахмет спустился в подвал, забрать Витьку наверх. Баню расположили точно по центру, оставив два прохода по бокам; так не грелись боковые стены подвала, выдавая в ИК четкое пятно, зато грелась часть пола в спальнях и кухне. Затхлость подвального воздуха сменилась праздничным, свежим духом хорошо просушенной липы, парни весело стучали молотками – Витек обшивал, Серб правил на наковаленке гнутые гвозди.

– Шабаш, парни. Закуривай. Вводная.

– Я на Доме, как всегда. – заранее дуясь, протянул Серб.

– Да, Серег. – отрезал Ахмет. – Вторая новость тебе понравится еще меньше. Дней восемь рассчетное. Причем. Если, с завтрашнего рассвета, хоть одна рожа покажется – никаких нежностей, сади без экономии, хоть на полкоробки. Тащишь наверх ящик, снаряжалку, все рожки собираешь, клемму с аккумулятора не снимать вообще – пока не приду. РГОхи собрать все.

– Че-то серьезное ожидается?

– Нет. Но, сам знаешь, все возможно. Мы с Жириком идем прессовать Автайкинских. Это сегодня; через два часа мы с тобой, Вить, выходим. У Мирохи люди при деле, у Нигмата тоже пошли груз встречать, так что им не особо до наших междусобойчиков, но лучше подстраховаться. Они оба будут в курсе – ихние сунуться не должны. Жириновские тоже все будут заняты, тем более, они в курсе, что мой Дом будет на тревоге, и никто ихний не припрется по-любому. В общем, Серег, хуячь на каждый шорох, и патрона не жалей, если кто лезет – чужой однозначно.

– Понял. Если подлетное прошло?

– Еще сутки не дергаться. Пройдут – Жириков Немец зайдет, он на инструкции. И он – старший. Время поиска – максимум сутки, затем – мухой обратно, и сидеть до выяснения. Если еще сутки нас не будет – снова заходит Немец, переезжаете к Жирику и живете там. Немец старший. Но мы вернемся. …Не все только… – злобно прошипело сердце. – Оставь. Не бери… – …Да отъебись ты!… – мысленно рявкнул Ахмет. – …Как это “не бери”?! На Дом и на себя только по доле, а Жирик и на себя, и на Дом, и на молодого, и на этого, которого от Автайкина выдернем?! Щщассс!!! “Не бери”, ишь ты…

– Ахмет, мне собираться идти?

– Не надо. Я тебя собрал уже, сидора наши готовые стоят. Стволы еще вторые понесем, и цинк. Пойдем с чистыми, а из вторых Жириковых при штурме обеспечим, они потом почистят и принесут, мы возвращаться не будем. Гасим Автайкина, берем там человека – и ходу.

– Куда идете хоть? – не вытерпел Серб.

– Арсенал РВСН. За Барабашом. Ну, все, – поднялся хозяин. – Вить, переодевайся, и отдыхать. Посрать, помыться, белье свежее. Жрать не вздумай. Валенки подшитые бери, там по бетону скакать придется. А я пойду вздремну часик, че-то после караула в сон клонит.