– С нашим удовольствием.

Старший подозвал Осетина, тот быстро подтянул графинчик с закуской, пообещал через пару минут подать горячее и заменил пепельницу. За спиной Старшего нарисовался виновник торжества, в ожидании команды старшего, хмуро глядел куда-то вдаль. Старший, не оборачиваясь, коротко махнул – садись, мол, горюшко. Представил своих, выпили, снова встретились взглядами.

– Извини, если невместно интересуюсь. В доме ты не был, но беседуешь разумно – аж молодость вспоминается. Разъясни по возможности. Поддерживал ход воровской, а, Ахмет?

– Не было здесь ни бродяг, ни общака. Город был до Всего Этого закрытый. Краснее некуда. Ходом интересовался у людей, но сам не при делах – считал, не мое это.

– А сейчас не считаешь?

– Сейчас нечего считать. Ход и понятия были ответом арестанта на ментовское гнулово, так? Мента не стало, никто не нагинает. Поправь, если заблуждаюсь.

– Почему считаешь, что только арестанта? За порогом – что, беспредельщина должна быть?

– Так она и была.

– Тоже верно. – старший резко потерял интерес к теме: Осетин принес стреляющий жиром шашлык, и разговор возобновился лишь через пару кусков. – Ахмет, я еще через вас не ходил. Можешь обрисовать, что здесь за расклады? Нам, сам понимаешь, надо знать – что обойти, где тормознуть.

– Это смотря с чем ходишь, Георгий.

– Жора будет лучше. Ходим когда с чем – жесткой завязки нету. Когда медь, когда дурь, когда и бабы – все гоняем.

– Если интересует платежеспособность – то здесь можно торговать, у народа есть сало под кожей. Цены ты сам видел.

– Торгующих-то много проходит?

– Не очень. В иной месяц может ни одного каравана не пройти.

Торговцы переглянулись – видимо, имели на этот счет другие данные.

– А насчет покою как? – впрягся в базар один из подручных старшего, представленный Ваней.

– Ну, это лучше у Кирюхи узнавать, его деляна. Ничего такого не слышно – торговых наши прихватывали уже лет пять тому как, базарные Дома этот вопрос четко пасут. Рядом, правда, есть гадюшник – Хасли. А, слышал? Это на том берегу озера нашего. Вот там – да, народ отмороженный полностью.

– А почему такая разница? Вон, Пыштым рядом – а какой там порядок, – снова встрял Ваня.

– Дак там медь, Вань. Серьезные объемы, серьезные люди при них. А хаслинские всю жизнь на одном чебаке, вот и неймется им. Здесь, в округе кому чебака продашь, у каждого по три озера рядом. Может, и стал бы у них какой-нибудь крупнооптовый человек забирать, но они такую репутацию себе заработать умудрились…

– А что вам сюда таскать посоветовал бы?

– Даже сразу не скажу… Я на аренде сижу, как-то далек от дел торговых, – съехал Ахмет, решивший взять инициативу. – Жора, я тоже поинтересуюсь, не против?

Старший обозначил согласие движением головы, сразу подсобравшись.

– Вы из Полевского, верно? Говорили люди, у вас на Свердловске снова начал доллар ходить. Есть такое?

– Есть. Уже года три, как начал, но за последний год очень много людей стало баксом рассчитываться.

– Почему так, Жора? Его можно деть куда-то?

– Ахмет, деньги всегда можно куда-то деть. Если, конечно, у тебя шевелится что-то в голове. В городе сейчас еще больше частников, армейских почти нет, у них все больше народа на обслугу пролазит – так что бакс сейчас наравне с еврой ходит. Да и сами частники тоже стали в город выходить – в бардаки да казино, а платят им в баксах. Что казино снова работают, знал ты?

– Нет.

– И что лавки появились, типа для частников – но заходи кто хочешь, только баксы гони, тоже не знал?

– Откуда, Жора? Сам же понимаешь – спецзона, не полазаешь особо, а ваших сюда не каждый день заносит. А что в тех лавках?

– Да все. Ну, кроме электроники, понятно. Хозяева за это дело по-прежнему ебут во все щели. У них даже батарейки только в обмен – старые принес, новые купил. Наши говорят, если возьмут за жопу, что ты старые батарейки выкинул – штраф чуть ли не в годовой оклад.

– Что, и наши у них уже работают?

– Да, давно стали брать, года два точно – Блеквотерс раньше не брал – сейчас начал; Иринис тоже, и в Контрол Риск уже до хрена наших. В основном, конечно, гонят на севера – трубу пасти. Ихние-то сороковник да полтинничек не терпят, а нашим до пизды – только бабки плати. Бурильщиков набирают постоянно, вообще по нефтянке людей гребут только так.

– А ихние нефтяники что? Уехали?

– Какой уехали! С северов пацаны говорят, все старые скважины пустили, ихних не хватает – только в начальниках остались, да на совсем уж сложной технике. Остальные – все наши, хозяева даже черных каких-то привозили, да че-то те черные не прижились…

За беседой незаметно пролетело около часа. Не больно-то охотно делясь информацией, торговцы сами старались выкачать побольше. Почувствовав, что голова распухает, Ахмет церемонно раскланялся, попрощался с Осетином и направился собирать своих – ему не терпелось скорее оказаться дома и перенести услышанное на бумагу. В дверях его нагнал Жора и отвел в сторону. Недолгий разговор странно переменил Ахмета – никто не сказал бы, что хозяин взбешен, напуган, или обрадован, или еще что – но в лице его помалу сквозило и то, и другое, и третье, и шестнадцатое. О чем они говорили – никто из Ахметовых слышать не мог, но до самого Дома заговорить с ним никто не пытался.