– Королева в саду?

Один из рыцарей поспешно приклонил колено, коснулся пальцами переносицы и не поднимая головы четко ответил:

– Да Ваше Величество! Королева Шелона с младенцем Николаем пребывают здесь с самого утра. С ними служанка, а также господа Им-Роут и Долла.

Конрад молча кивнул, поправил волосы и неспешно двинулся вниз по узкой винтовой лестнице, касаясь рукой больших влажных листьев. Вскоре лестница вывела его на широкую огороженную площадку, оплетенную со всех сторон вьющимися побегами экзотических лиан с далекого Предела Болот. На площадке за большим столом темного дерева сидели друг напротив друга молодой генерал Им-Роут и бывший посол Долла. Они тихо беседовали. Перед ними стояли пустые кубки и нераспечатанный бутыль вина. Заметив императора, аведжийцы неспешно встали и синхронно преклонили колени в знак приветствия. Конрад остановился, жестом приказал подняться и негромко спросил:

– Как сегодня чувствует себя королева?

Долла мягко улыбнулся и ответил:

– Прекрасно, Ваше Величество! Ваши заботы о нашей госпоже выше всяких похвал. Ни в одном замке королева не чувствовала себя так уютно. Даже в Циче. – Долла обменялся с Им-Роутом понимающими взглядами и продолжил, – В родном замке аведжийских правителей вряд ли хоть кто-нибудь мог чувствовать себя по настоящему комфортно, если не считать, конечно же, брата нашей королевы. Знаете ли, Ваше Величество, все эти низкие залы, лестницы, ведущие в никуда, шепчущие стены, ужасные скульптуры и рисунки… Кто бы ни построил замок Циче, будь то гномы, или еще какие нелюди, эти существа понимали комфорт совершенно иначе. Здесь же, – Долла широко развел длинные руки, – здесь даже камни источают тепло и покой. В такой атмосфере хочется творить добро, нести справедливость в мир людей… Не в этом ли великий секрет владык Атегатта? Возможно, что многие века, проведенные в этих стенах, с самой выгодной стороны повлияли на поколения правителей Великой Империи…

Конрад улыбнулся в ответ на эту тираду и указал на стол.

– Присаживайтесь, господа. Господин Долла, я всегда поражался вашей замечательной манере вести беседу. Вы непревзойденное красноречие может служит украшением любого двора. Я подумаю о том, что бы своей милостью пожаловать вам дворянский титул и лен, и уровнять вас таким образом со всеми этими косноязычными и недалекими дворянами, что окружают меня. Мне также симпатично многозначительное молчание вашего спутника, генерала Им-Роута, и несомненно острый ум, который он скрывает за суровым бесстрастием. Королева великолепно разбирается в людях, и сделал прекрасный выбор, пригласив вас в Вивлен, сопровождать ее. Всего доброго, господа, приятного отдыха…

Аведжийцы поклонились и Конрад продолжил спуск. В зимний сад, украшенный самыми чудесными растениями со всей Лаоры, был и другой путь, прямо из императорских покоев, но Конрад предпочитал этот длительный спуск вниз, из-под самого купола. Каждый раз, самого раннего детства, проходя узкой лестницей, он всматривался в настоящие буйные джунгли внизу и представлял себя покорителем далеких неведомых земель, куда не ступала нога человека. Где луны нависают так низко, что их можно достать рукой, воздух горячий и влажный, а враждебные заросли кишат отвратительными созданиями. Те далекие земли, куда согласно легендам, боялись заходить даже нелюди. Те удивительные и страшные страны, где сгинули армии Теодора Тринадцатого Воителя и Хосе Второго Непокорного.

Наконец, он добрался до самого дна этого огромного зала, и раздвинув перед собой заросли посмотрел вперед,.

Королева, сложив руки на коленях, сидела на камне, на берегу искусственного озера и неподвижно смотрела в воду. На Шелоне было длинное простое белое платье, совсем без украшений, лишь на шее тускло мерцала звезда из темного металла, а ее длинные густые волосы цвета платины удерживал темный костяной гребень необычайно тонкой работы. Рядом с ней, на мягкой траве сидел заплаканный ребенок с серьезным, совсем не детским выражением лица. Периодически громко всхлипывая, Николай сосредоточенно собирал из разноцветных кубиков башню. На глазах у Конрада хлипкое сооружение зашаталось и рухнуло, мальчик что-то едва слышно пролепетал, придвинул кубики поближе и высунув язык от напряжения, снова взялся за работу. Королева оторвалась от созерцания воды, повернулась к сыну и улыбнулась.

Конрад вышел из зарослей на тропинку и медленно приблизился к озеру. Королева заметила его, чуть склонила голову в знак приветствия и снова посмотрела на ребенка. Конрад подошел к мальчику и присел рядом на траву. Он осмотрел сооружение и подложил пару кубиков с той стороны, которая грозила обрушению всей конструкции. Мальчик глянул на него большими темными глазами, шмыргнул носом и улыбнулся. Конрад улыбнулся в ответ, затем вытащил из нагрудного кармана большой леденец в форме рыбки, развернул тонкую вощеную бумагу и протянул ребенку. Мальчик осторожно взял сладость за палочку, пару раз лизнул и отложил в сторону.

Королева с легкой улыбкой смотрела на них.

– Вы балуете моего сына, Ваше Величество… Ребенок должен вырасти сильным и неизнеженным. Настоящим бойцом и правителем.

Конрад внимательно посмотрел на нее.

– Это сахар, королева. Настоящий сахар из страны Зошки… Пища великанов. – Он улыбнулся и погладил мальчика по голове. – Как вы провели эти дни, королева?

Шелона осторожно спустилась вниз и присела с ними рядом.

– Спасибо, Ваше Величество, за заботы. Вы очень любезны. Ваши придворные и слуги наконец-то перестали уделять мне ненужные заботы, столь раздражающие… Атегаттский двор, несомненно, самый пышный двор в Империи, но меня быстро утомляет вся эта суета. У себя в Циче, я всегда предпочитала уединения, равно как и в странах, где мне приходилось бывать. Во всяком случае, ваш родовой замок, Ваше Величество, превосходит Баргу, и уж тем более Даймон, здесь я чувствую себя почти уютно.

Конрад нахмурился. Ему было неприятно, когда Шелона говорила о своей прошлой жизни. Каждый раз он чувствовал, как острые иглы ревности вонзаются в его сердце. В такие минуты ему хотелось изменить себе, изменить своим принципам, побороть фамильную гордость Атегаттов и отправить Великого Герцога Фердинанда к самому искусному палачу.

"Он ее заставлял… Он чудовище, настоящее чудовище… Он пользовался ей, и теперь ты не можешь перешагнуть через этот страх… Будь ты проклят, Фердинанд!"