– Господин лейтенант, сколько их там может быть?

Людоед покачал головой. Сивый прикусил губу и пошарил рукой у пояса, но вспомнив, что водка во фляге давно кончилась, зло сплюнул и пробормотал:

– Ладно, сколько бы ни было, подкрепления все равно не будет…

Людоед обернулся, пересчитал людей и зло обронил:

– Это точно – не будет… Дом-то вон какой, еще постройки нелюдей… На головы я думаю не обрушат…

Сивый, чувствуя, как где-то внутри него разгорается жаркое пламя, перехватил поудобнее щит и заорал во все горло:

– Армельтия, вперед!

Его крик тут же подхватило множество глоток. Взмахнув над головой мечом, Сивый спрыгнул прямо в черную лужу, и разбрызгивая сапогами грязь, бросился к дому. За ним загромыхали сапогами по мостовой остальные. На полдороги Сивый заметил краем глаза движение на втором этаже и тотчас нырнул в сторону. Бегущий за ним солдат, что-то булькнул горлом и повалился, пробитый копьем.

– Арбалеты! – шум дождя разрезам могучий бас Людоеда, и Сивый услышал, как тренькнули тетивы, и тут же ему под ноги рухнуло подергивающееся тело в черной рясе. Он перепрыгнул через монаха и выставив перед собою щит вломился в двери, сразу же сбив с ног двоих, ошалевших от такого нападения, монахов. Сзади послышались глухие, чавкающие удары мечами и предсмертные стоны. Заметив в конце большого зала движение, Сивый упер щит в пол и занял оборону. Рядом, пыхтя и отдуваясь выстроились его оставшиеся бойцы. Зал был почти пуст, на полу громоздились кучами сорванные со стен гобелены, припорошенные обильно известью, на стенах повсюду были видны бурые потеки, а прямо напротив них на стене висело распятое вниз головой женское тело с содранной кожей. У противоположного входа появились темные фигуры и Сивый, глянув, что его бойцы в ужасе таращатся на стену, рявкнул:

– Чо рты раззявили, слюни распустили? В бой!

Однако сразу броситься в атаку не получилось. Монахи подняли арбалеты и им пришлось укрыться за щитами. Сзади послышался топот бегущих следом. Сивый что есть мочи заорал: "Стоять!"

По щитам глухо ударили стрелы. Сивый тут же вскочил, отбросил щит и размахивая мечом помчался через зал. Остальные бросились за ним. Он заметил, как ближайший к нему монах, бешено вращая красными глазами, судорожно пытается натянуть тетиву, и сразу же, на бегу ударил его наискось, и тут же поднырнув под выпад, подрубил ноги следующему. Монахи подались назад, но уже было поздно. За Сивым подоспели остальные, он уже слышал звериный рык Людоеда и глухие удары его топора.

– Теснить черных!

Размозжив голову очередному противнику, Сивый вывалился в узкий коридор, ведущий к двум лестницам на второй этаж. Вниз по лестницам, грохоча каблуками скатывалась, ощерившись оружием, черная волна. Эта волна выплеснулась в узкий коридор и тут же заполонила его визжащими красноглазыми фанатиками. Вслед за Сивым выскочили остальные, и Алан, подхватив с пола коптящий факел, не раздумывая бросился в бой. Две толпы вооруженных людей столкнулись в узком пространстве, и коридор тут же превратился в мясницкую. Пол под ногами мгновенно стал скользким от крови, места для рубки уже не оставалось, и Алан колол, наваливаясь всем телом на меч, бил ногами и кусался, а за ним тыкая мечами в щели между своими, напирали остальные.

Девушка поправила заплечный мешок, подтянула ремешок колчана и оглянулась назад. Под скалой, слегка прикрытый клочьями белесого тумана во все стороны расстилался черный безмолвный лес. Лес наползал на горы, тянул свои чудовищные искривленные корни вверх, но там, где начиналось нагромождение гранитных глыб, лес отступал, и дальше, к самой вершине тянулись лишь жиденькие кустики кизила, да жесткая сухая трава.

Девушка посмотрела вверх, на древнюю осыпающуюся башню, стены которой обильно поросли мохнатыми бурыми лишайниками, и осторожно ступая по острым камням, продолжила подъем. У самой башни она еще раз остановилась и снова посмотрела назад. Отсюда отдельных деревьев уже не было видно и лес превратился в монолитную без единого разрыва черную плоскость, и более напоминал безбрежное, замершее в своем ужасном спокойствии, тайное море. Девушка встряхнула головой, словно отгоняя от себя страшный морок, и медленно прошла в полуразрушенную арку.

Изнутри башня была совершенно пуста, не считая пары осыпавшихся лестничных пролетов и небольшой смотровой площадки на самом верху, но девушка знала, что все это лишь декорация. Знала она и том, что стены башни хранят в себе смертоносные ловушки, иначе в таком замечательном месте уже давно бы поселилась какая-нибудь тварь из леса, поэтому она осторожно миновала едва заметные щели стенах, легко скользнула по сдвигающимся плитам и добралась до противоположной стены. У стены она вытянулась на цыпочках, нащупала рукой едва выступающий камень в кладке и легко надавила на него ладонью. Тут же, прямо перед ней кусок стены сдвинулся и совершенно бесшумно скользнул в сторону. Девушка заглянула в узкий коридор. Вопреки ожиданиям, она не почувствовала тока теплого воздуха, насыщенного густыми запахами кузницы и плавилен. Из коридора потянуло лишь промозглой сыростью и плесенью. Девушка задумчиво разглядывала некоторое время сырые, уходящие вглубь горы стены, а затем смело шагнула вперед.

Коридор вился, казалось, бесконечно. Он то поднимался, вверх и тогда ее ноги скользили на гладком полу, то почти отвесно спускался вниз, и тогда ей приходилось опираться на лук, как на посох, но она спокойно двигалась вперед в абсолютной темноте. Впрочем свет ей был не нужен – девушка прекрасно ориентировалась в этих сырых стенах. Наконец, коридор привел ее ко входу в пещеру, едва освещенную тусклыми лучами, падающими из отверстий под сводом.

Вдоль стен пещеры громоздились чудные, непонятные ей механизмы, состоящие из множества пересекающихся плоскостей, изогнутых трубочек и разновеликих сфер, а сами стены были украшены совершенно чудесными предметами из стекла, золота и стали. Повсюду стояли большие и малые верстаки и столы, заваленные причудливыми инструментами и заставленные колбами и пузатыми емкостями, наполненными жидкостями всех цветов и оттенков. Посреди пещеры у потухшего камина совершенно неподвижно сидели в одинаковых позах четыре гремлина. Их длинные хрящеватые уши безвольно обвисли, между сложенных коротких крыльев острые бугорки позвонков оттягивали серую кожу.

Девушка, стараясь ничего не задеть, подошла ближе. Гремлины продолжали неподвижно смотреть в потухший камин. Она остановилась и тихо позвала:

– Гермуль… Я принесла тебя сушеных фруктов…

Крайний слева гремлин едва заметно вздрогнул. Его крылья пошевелились. Он чуть повернул голову и посмотрел на девушку большим темным глазом. Она улыбнулась, скинула к ногам заплечный мешок и прислонила к верстаку лук.

– Гермуль, ты становишься невежливым… – она смахнула пыль с деревянного кособокого стула, присела и подперев голову ладонями, посмотрела на камин.