Это был Чурбан. Он с возмущенным видом остановился перед Потриеном.

– Почему не приветствуете? Как вы попали сюда? Сержант замер, как громом пораженный.

– Разрешите доложить, господин капитан… эти два рядовых самовольно ушли… сюда… из караульного помещения…

– Вы что – рехнулись? Вы говорите о маркизе Равердане?…

– Разрешите доложить, но на посту… мне показалось… – сержант замялся, – что эти господа…

– Пойдемте… Я вместе с вами проверю посты. Подождите здесь, маркиз, и вы тоже, – обратился он ко мне. – За мной, сержант…

Как только они вышли, мы лихорадочно принялись за дело.

Мне нужно было только обменяться одеждой с Ламетром, а Альфонс свою форму оставил совсем в другой комнате!

Я только потом узнал, как проходил осмотр постов Хопкинсом и Потриеном. Выйдя вместе с сержантом, Хопкинс в каждой комнате задерживался, чтобы перекинуться с кем-нибудь парой слов.

Сержант был как на иголках. Однако капитан съел в буфете пару бутербродов, а затем – уже на лестничной клетке – попросил сержанта напомнить ему слова песенки «Мари – девчонка белокурая»… Сержант не знал этой песни.

В холле нервно расхаживал с места на место какой-то генерал, забывший в буфете свои очки.

Хопкинс мгновенно приказал сходившему с ума от нетерпения Потриену:

– Немедленно принесите очки господина генерала! Потриен бросился бегом по лестнице и наткнулся на какого-то лейтенанта.

– Стой!

– Прощу прощения, господин лейтенант!

– Как вы ходите по лестнице, а? Вы что думаете, это конюшня?

Последовало краткое наставление насчет очевидного, бросающегося в глаза различия между конюшней и резиденцией губернатора.

Пять минут.

Сержант побежал дальше. У буфета стояла группа офицеров. О том, чтобы проталкиваться, не могло быть и речи – пришлось ждать, пока они наконец отойдут.

Поскорее вниз с очками! В холле был один лишь капитан.

– Бегом в канцелярию губернатора! Господин генерал звонит оттуда по телефону, отнесите ему очки.

Генерал разговаривал по междугородному телефону с Тулоном, и надо было подождать.

Десять минут… Наконец он закончил.

– Ваши очки, господин генерал.

– Спасибо, сержант.

Когда они вышли, смена постов уже закончилась.

Что за чертовщина! Оба беглеца стояли, словно статуи, по сторонам лестницы, сжимая в руках карабины.

Может быть, они переоделись… Прибежали вниз другой дорогой… Но какого черта они оказались наверху? Два болвана из караульной охраны во дворце губернатора!

Такого еще не бывало. Сержант бросился в караулку.

– Разводящий!

Меланхоличный русский капрал поднялся ему навстречу.

– Докладывайте!

– В порядке.

Слово «все» он, по своему обычаю, сэкономил.

– Где находились смененные с постов солдаты?

– Здесь.

И сейчас трое солдат вытянулись по стойке смирно при виде сержанта. На столе шашки, газеты, чай.

– Разводящий! Вы уверены, что никто из прошлой смены не покидал помещение?

– Уверен.

– Вы были здесь с ними?

– Так точно…

Сержант расстегнул верхнюю пуговицу кителя, чтобы не задохнуться от бешенства.

День выдался беспокойным. Не прошло и получаса, как вновь прозвучал голос начальника караула:

– …Zarm!

Это должно означать «aux armes» – «в ружье!». Вошел коренастый капитан.

– Все в порядке? Ну, тогда отдыхайте, ребята… Что это за ром? Напитки заграничного происхождения приносить запрещается…

– Это французский, mon commandant.

– Ну, ну… Проверим…

Он выпил для пробы с полстакана.

– Да, французский. Стало быть, английского рома у вас нет?

– Ни капли…

– Жаль. Ну, не беда… Где снаряжение караульных? А?

– Вот здесь их вещевые мешки и полевая форма. Капитан придирчиво осмотрел все вещевые мешки и вышел.

Никто не заметил, как он сунул что-то в вещи Альфонса. Все это происходило, пока мы стояли на посту.

В три часа ночи пришла наконец смена, и мы вернулись в караулку. Войдя, мы сразу же сбросили парадную форму и начали натягивать грубые полевые гимнастерки. – Погляди…

В своих вещах Альфонс нашел записку, к которой была приколота еще одна небольшая синяя бумажка.