А потому сядем».

Он опустился в кресло в коридоре и стал ждать дальнейших событий.

В открытую дверь он видел, как судебные чины производили дознание. Врач осмотрел трупы и обнаружил те же признаки отравления, которые накануне были обнаружены у Веро.

После этого тела были унесены в две соседние комнаты. Префект прошел к мадам Фовиль. Дон Луис слышал, как он говорит следователю:

— Несчастная женщина! Она никак не могла понять, потом упала в обморок. Еще бы, муж и сын — разом.

Вслед за этим двери в кабинет закрылись, и дон Луис больше ничего не слышал.

Часов в двенадцать Сильвестр принес ему на подносе закусить. И снова ожидание — томительное и долгое. После завтрака дознание возобновилось. Люди ходили взад и вперед, слышались голоса. В конце концов это ему надоело. Да и усталость взяла свое, и он уснул.

Часа в четыре Мазеру разбудил его и зашептал:

— Ну что, нашли?

— Кого?

— Преступника.

— Это просто, как шоколад!

— Ну, слава богу! — воскликнул весело Мазеру, не поняв шутки. — Иначе…

Мазеру провел дона Луиса в кабинет, там уже собрались: прокурор республики, судебный следователь, два агента, три полицейских. С улицы доносился шум и, когда агенты выходили, чтобы выполнить какое-то поручение префекта, слышались голоса газетчиков, вопивших:

— Двойное убийство на бульваре Сюше. Любопытные подробности агента Веро! Полиция в недоумении!

Дверь захлопнулась, и водворилась тишина.

«Мазеру прав, — думал дон Луис. — Я или другой! Если мне не удастся из того, что я увижу и услышу сейчас, вывести заключения, которые дали бы мне возможность указать на некоторого таинственного X, сегодня вечером они бросят меня публике, как бросают кость своре собак. Внимание, Люпен!»

Трепет предвкушения борьбы пробежал по нему, как всегда перед решительным боем. А бой, что предстоял сейчас, один из самых серьезных, пожалуй, какие приходилось ему выдерживать.

Префект первый открыл военные действия. Он говорил прямо, без обиняков, с суховатыми интонациями, и в самих манерах его не было и следа вчерашнего добродушия.

— Милостивый государь, обстоятельства сложились так, что вы, наследник Космо Морнингтона, провели здесь ночь, когда было совершено двойное убийство, — соблаговолите же нам изложить подробно, как было дело.

— Другими словами, господин префект, — тотчас же парировал удар Перенна, — другими словами обстоятельства сложились так, что вы разрешили мне провести ночь здесь. И сейчас вы желаете узнать, совпадут ли мои показания с показаниями бригадира Мазеру?

— Да.

— Значит ли это, что моя роль внушает вам подозрения?

Господин Демальон колебался. Он смотрел прямо в глаза дону Луису, и их открытое выражение произвело на него впечатление. Тем не менее он коротко сказал:

— Не вам задавать мне вопросы, месье.

Дон Луис поклонился.

— Извольте же нам передать то, что вы видели и слышали.

Дон Луис подробнейшим образом передал ему ход событий. Господин Демальон, подумав, сказал:

— Один пункт требует разъяснения: когда вы вошли сюда в половине третьего, вас ничего не навело на мысль, что господин Фовиль мертв?

— Нет, иначе бы мы с бригадиром Мазеру тотчас забили тревогу.

— Дверь в сад была закрыта?

— Очевидно, потому что мы сами открывали ее в семь часов утра.

— Каким же образом ее могли открыть убийцы?

— Подобранными ключами.

— Доказательства?

— У меня нет доказательств.

— Следовательно, пока противное не доказано, нам остается предполагать, что ее никто и не открывал и преступник находился в доме.

— Но, господин префект, здесь были только Мазеру и я!

Наступило многозначительное молчание. Если и могли быть сомнения в его значении, то слова господина Демальона должны были рассеять их:

— Вы не спали ночью?

— Под утро только.

— А пока вы сидели в коридоре?

— Нет.

— А Мазеру?

Дон Луис колебался секунду, но можно ли было рассчитывать на то, что несчастный и щепетильный Мазеру покривит душой? Он ответил:

— Бригадир Мазеру проспал два часа, до самого возвращения мадам Фовиль.

Новое молчание, за которым крылось следующее:

— Итак, в продолжение этих двух часов вы фактически имели возможность пройти сюда и устранить Фовиля-отца и Фовиля-сына?

Допрос продолжался, и круг все теснее смыкался вокруг Перенна. Противник вел бой с такой уверенностью, с такой силой логики, что дон Луис невольно восхищался им.