Шрифт:
– Через стенку, что ли?
– недоверчиво сказал он.
– А хоть бы и через стенку!
– Ну и под суд пойдешь.
– Не пойду!
– Это почему же?
– А потому, - Ираида обернулась, лихорадочно подыскивая ответ.
– Потому что ты сам туда сбежал! От семьи! Вот!
Степан даже отступил на шаг.
– Ах ты… - угрожающе начал он.
– Кто?
– Ираида прищурилась.
– Коза!
– рявкнул Степан и почувствовал, что подошвы его отрываются от пола. Далее память сохранила ощущение страшного и в то же время мягкого удара, нанесенного как бы сразу отовсюду и сильнее всего - по пяткам.
Что-то жгло щеку. Степан открыл глаза. Он лежал на боку, под щекой был песок, а прямо перед глазами подрагивали два невиданных растения, напоминающих желто-зеленую колючую проволоку.
Он уперся ладонями в раскаленный бархан и, взвыв, вскочил на ноги.
– Коза!!!
– потрясая кулаками, закричал он в темный от зноя зенит.
– Коза и есть! Коза была - козой останешься!…
Минуты через две он выдохся и принялся озираться. Слева в голубоватом мареве смутно просматривались какие-то горы. Справа не просматривалось ничего. Песок.
Да, пожалуй, это были Каракумы.
Грузовик затормозил, когда Степану оставалось до шоссе шагов двадцать. Хлопнула дверца, и на обочину выбежал смуглый шофер в тюбетейке.
– Геолог, да?
– крикнул он приближающемуся Степану.
– Заблудился, да?
Степан брел, цепляясь штанами за кусты верблюжьей колючки.
– Друг… - со слезой проговорил он, выбираясь на дорогу.
– Спасибо, друг…
Шофера это тронуло до глубины души.
– Садись, да?
– сказал он, указывая на кабину.
Познакомились. Шоферу не терпелось узнать, как здесь оказался Степан. Тот уклончиво отвечал, что поссорился с женой. Километров десять шофер сокрушенно качал головой и цокал языком. А потом принялся наставлять Степана на путь истинный.
– Муж жена люби-ить должен, - внушал он, поднимая сухой коричневатый палец.
– Жена муж уважа-ать должен!… Муж от жены бегать не до-олжен!…
И так до самого Бахардена.
Ах, Ираида Петровна, Ираида Петровна!… Ведь это ж додуматься было надо - применить телекинез в семейной перепалке! Ну чисто дитя малое! Вы бы еще лазерное оружие применили!…
И потом - учили ведь в школе, должны помнить, да вот и лысый говорил вам неоднократно: сила действия равна силе противодействия. Неужели так трудно было сообразить, что, запульнув вашего супруга на черт знает какое расстояние к югу, сами вы неминуемо отлетите на точно такое же расстояние к северу! А как же иначе, Ираида Петровна, - массы-то у вас с ним приблизительно одинаковые!…
Несмотря на позднюю весну, в тундре было довольно холодно. Нарты ехали то по ягелю, то по снегу.
Первые десять километров каюр гнал оленей молча. Потом вынул изо рта трубку и повернул к заплаканной Ираиде мудрое морщинистое лицо.
– Однако муж и жена - семья называется, - сообщил он с упреком.
– Зачем глаза покрасила? Зачем от мужа в тундру бегала? Жена из яранги бегать будет - яранга совсем худой будет…
И так до самого Анадыря.
Любовь ЛУКИНА
Евгений ЛУКИН
СПАСАТЕЛЬ
Виновных, понятное дело, нашли и строго наказали. Однако в тот ясный весенний денек, когда подъем грунтовых вод вызвал оползень берега и только что сданная под ключ девятиэтажка начала с грохотом расседаться и разваливаться на отдельные бетонные секции, мысль о том, что виновные будут со временем найдены и строго наказаны, как-то, знаете, мало радовала.
В повисшей на арматурных ниточках однокомнатке находились двое: сотрудница многотиражной газеты "За наш труд" Катюша Горина, вцепившаяся в косяки дверной коробки, и распушившийся взрывообразно кот Зулус, чьи аристократические когти немилосердно впивались в Катюшино плечо. Место действия было наклонено под углом градусов этак в шестьдесят и все еще подрагивало по инерции.
– Ой, мама… - осмелилась наконец простонать Катюша.
И ради этого она выстояла десять лет в очереди на жилье?… Где-то за спиной в бетонной толще что-то оборвалось, ухнуло, и секция затрепетала. Зулус зашипел, как пробитая шина, и вонзил когти до отказа.
– Зулус!… - взвыла Катюша.
Потом в глазах просветлело, и она отважилась заглянуть вниз, в комнату. В то, что несколько минут назад было комнатой. Стена стала полом, окно - люком. Все пространство до подоконника скрылось под обломками, осколками, книгами. Телевизор исчез. Видимо, выпал в окно.
– Ой, мама… - еще раз стонуще выдохнула Катюша. Легла животом на косяк и ногами вниз начала сползать по стенке. Лицом она, естественно, вынуждена была повернуться к дверному проему. В проеме вместо привычной прихожей открылись развороченные до шахты лифта бетонные недра здания. И все это слегка покачивалось, ходило туда-сюда. Зрелище настолько страшное, что Катюша, разжав пальцы, расслабленно осела в груду обломков. Скрипнула, идя на разрыв, арматура, и Катюша замерла.