— Только так, и не иначе? — де Шаверни перестал усмехаться: он и хотел, чтобы Галка отказалась от патента, но сделать это, по его замыслу, она должна была со скандалом. Чтобы сама оказалась в этом скандале виновата. Теперь выходила несколько иная история. Эта чёртова пиратка, несмотря на варварское произношение, умела ловко управляться со словами. Судя по её речи, получила недурное образование, хоть и осталась при дикарских манерах.

— Увы, — Галка уже держала себя в руках.

— Отдаю должное вашей логичности, мадам, — не слишком-то довольно проговорил адмирал. — Вы горой стоите за своих людей, они платят вам тем же. Надеюсь, вы сохраните это похвальное качество и в роли французского офицера. Можете идти.

— А как насчёт приказа об освобождении моих людей?

— Я распоряжусь, чтобы их немедленно отпустили.

— Адмирал, я с удовольствием передам ваш письменный приказ коменданту, — Галка чуть склонила голову, всем своим видом демонстрируя почтение.

Де Шаверни понял и намёк, и то, что в этой ситуации ему не стоит играть с огнём у крюйт-камеры. Пираты есть пираты, а эта дама, как он слышал, плевала с высокой горки на всякие титулы и звания. С неё станется взбунтовать своих головорезов, и тогда он — даже с тремя могучими линкорами в распоряжении — ничего не сможет сделать. Потому пришлось улыбаться, выписывать бумажку, прикладывать даже не перстень — печать! И заверять мадам, что недоразумение более не повторится.

— Я искренне на это надеюсь. Ибо в противном случае я не смогу гарантировать вам свою лояльность, — в свою очередь заверила его мадам.

— Вот теперь можете идти, — кивнул в ответ адмирал. — И прошу вас, не забывайте о своём новом статусе. Это не только большая честь, но и некий долг перед Францией.

"Кролики — это не только ценный мех…" — язвительно думала Галка, проходя к двери. — Знаете, господин адмирал из лужи, какую ошибку вы сейчас совершили? Не знаете. Что ж, для некоторых счастье в самом деле заключается в неведении".

— Да, кстати, — Галка уже в дверях обернулась, и её взгляд стал странно весёлым, — На всякий случай, господин адмирал, мало ли что… Одним словом, шляпы мы есть не будем. Доктор говорит, это вредно для здоровья.

…Городская тюрьма Фор-де-Франс мало чем отличалась от подобных заведений в Порт-Ройяле и Кайонне. Так же и комендант тюрьмы выглядел родным братом своего коллеги с Тортуги: такой же цепкий взгляд записного хапуги, по самому камера плачет. Галке в тюрьме сиживать не доводилось, ни на родине, ни здесь, но случалось вытаскивать с нар своих пиратов после особенно буйных потасовок. В её эскадре такое случалось несколько реже, чем у других капитанов, но всё же случалось. И тогда провинившиеся бывали не рады, что не остались досиживать в тюрьме. От трёх до семи нарядов или "собачьих вахт" вне очереди, в зависимости от тяжести содеянного. А «рецидивистов» ждала откачка воды из трюма — худшей работы на деревянном паруснике семнадцатого века просто не найти. Так что Жером, когда его вместе с его орлами выпустили из камеры, был далеко не в праздничном настроении.

— М-да, — сказала Галка, увидев разукрашенные во все цвета радуги виноватые рожи своих вояк. — Хорошо вас отрихтовали, хоть картину пиши… Сколько их было-то?

— Поначалу не больше, чем нас, — ответил за всех Жером. Он-то как раз был побит меньше прочих: сказалось и его кулачное мастерство, и три года занятий экзотическим рукопашным боем. — Задираться-то они первыми начали. Ихний лейтенант меня свиньёй назвал, а когда я посоветовал ему самому штаны постирать, облил меня ромом… сволочь… Ну, я его на приём и взял. Он сразу орать — спасите, мол, убивают! Тут уже все сцепились, пошла стенка на стенку. Почти сразу набежало их откуда-то с полсотни, будто позвал кто, и началась гулянка. А тут и стража подвалила. Человек сорок. Навели стволы — и что нам было делать? Не подыхать же так по-дурацки.

Галка и без откровений своего боцмана знала, что драка была подстроена умышленно. И остро чувствовала свою вину перед Жеромом и его приятелями. "Нет, — подумала она. — Сколько ни вешай Джеку лапшу про циничный расчёт, не бывать мне политиком крупного масштаба. Не смогу я с лёгкостью жертвовать теми, кто мне дорог. Совесть сожрёт, и не подавится… М-да, совесть пирата. Сказать кому — засмеют…"

— Ладно, — проговорила она, стараясь не смотреть Жерому в глаза. — Пошли уже, солдаты его величества.

— Вот чёрт! Ты согласилась на патент? — вознегодовал Меченый, сообразив, что произошло.

— А что, я должна была спокойно смотреть, как вас вешают? — нахмурилась Галка. — Нет, если ты так хочешь, я ещё могу пойти к адмиралу и положить патент на стол…

— Да ладно, Воробушек, — отмахнулся Жером. — Сделанного не воротишь.

— Тогда вперёд… расписные вы мои. В порту ждёт шлюпка. Наказывать вас не стану, драка наверняка была подставной. Но всем на борту передайте: ещё один такой случай, и я рассержусь всерьёз…

Нет, господа. Как ни романтичен был Сабатини, но он будто с натуры эту ситуацию срисовал: столичный вельможа с агромадными амбициями, губернатор, не могущий ему как следует возразить, и пиратский капитан, всеми правдами и неправдами пытающийся сохранить свою независимость. Только де Шаверни куда умнее де Ривароля, а я — не капитан Блад.

Я гораздо хуже.

Вместо одной шлюпки у пирса Галка обнаружила две: рядом буквально только что пришвартовалась посудина с «Акулы», и вот прямо сейчас оттуда на мол вылез Причард со своей неизменной трубкой в зубах. Понаблюдав за хмурой компанией с «Гардарики», англичанин едко усмехнулся.