– Ну да, я понимаю, что разница между дикарем-каннибалом и белым человеком лишь в том, что у белого есть линкор с крупнокалиберными орудиями… – пробормотал Олег.

– Не все сразу, – пожал плечами Демиург. – Кто знает, может, и вы заимеете свои собственные линкоры в будущем. Но хватит – обсуждение данной темы ваше самочувствие явно не улучшает. Вы сейчас в таком смятенном состоянии, что в любой момент можете сорваться в истерику или глубокую депрессию. Мне бы этого не хотелось. Я не хочу искусственно гасить ненужные автоколебания вашей матрицы, поскольку мне нужна от вас в первую очередь ясность мысли.

– Очень заботливо с вашей стороны, – Олег отвернулся к окну. – Я так понимаю, вы не просто так явились сюда?

– Ну, как вам сказать… – Демиург опять пожал плечами. – Я, если так можно выразиться, чувствую себя несколько виноватым перед вами. Я втянул вас в эту дурацкую историю с выборами Нарпреда. История эта послужила еще и косвенной причиной того, что вы оказались здесь. Думаю, будет справедливо, если вы хотя бы сможете удовлетворить свое собственное любопытство. У вас наверняка есть куча вопросов, которые вам очень хочется кому-нибудь задать. Так что спрашивайте.

Только не о джамтанах – я сам не знаю о них практически ничего.

– А не слишком ли это мелко по божественным стандартам – лично просвещать простых смертных? – буркнул Олег, обхватывая себя руками за плечи и ежась, словно от холода. – Тратить на меня свое бесценное время?

– Нет, не мелко. Во-первых, человеческое общение для меня – одна из немногих радостей в этой жизни. Во-вторых, вы являетесь весьма важной фигурой в этом мире – если не король, то уж ферзь – точно. В-третьих, я трачу не так уж и много своего времени. Точнее, практически совсем не трачу его.

– Это как? – Олег повернул к Джао голову, удивленно подняв бровь. – А, ну да.

Понимаю. Вы же бессмертны. Что вам лишний день или год…

– Нет, не так, – Джао еле заметно улыбнулся. – Все куда хуже. Видите ли, со временем Демиурги благодаря симбиозу с искинами выработали в себе умение присутствовать одновременно во многих местах. Вот вы, например, можете одновременно говорить по телефону и что-то писать, например. Примерно по тому же принципу мы умеем создавать точки присутствия сознания, способные одновременно заниматься разными делами в разных местах пространства. А точка присутствия, с той или иной целью материально оформленная, обычно в виде человека, называется проекцией. Объяснение, конечно, очень грубое, но суть передает. Сейчас я наблюдаю примерно за двумя десятками ключевых точек этой модели, причем проекция только одна, и она сейчас общается с вами. Наш разговор практически не требует ресурсов, так что мало меня напрягает. Поэтому не стесняйтесь, спрашивайте.

С минуту Олег недоверчиво рассматривал гостя. Потом вздохнул.

– Ладно, уговорили. Спрошу. Главный вопрос, собственно, один – а что, это, – он кивнул в сторону окна, – действительно ваш мир в прошлом?

– Более или менее. М-да… вопросы вы, Олег Захарович, задавать действительно умеете. Видите ли, Катастрофа уничтожила значительную часть Архива…

– Катастрофа? …Катастрофа… Ассоциативная память симбионта-искина услужливо начинает раскручивать цепочку давних воспоминаний. Настолько давних, что воспринимаются они уже как совершенно чужие. Огромные пустые залы мертвой станции с забавным названием "Белоснежка". Нарисованные на стенах коридоров, потускневшие за миллионы лет смешные гномы с кирками и белокурая красавица, беспечно танцующая в зале Холла на Зеленом Холме. Пыль веков, непонятно откуда берущаяся внутри герметичных контуров и воздушных фильтров древнего артефакта, мерцание консервирующего поля за смотровыми панелями, желто-оранжевая планета далеко внизу… Наставники, появляющиеся из ниоткуда: Майка, юная и веселая – где ее почти полмиллиона планетарных? – но кажущаяся Джао старой-престарой противной теткой; вечно печальный Варлам, чьи проекции всегда носили седые виски; суровый Джейми со своими занудными поучениями и моралями… Детство, уютное и беспечное, заботливая мама Суоми, древний искин в чоки-теле юной девушки, и новое знание, далекое и абстрактное, еще не навалившееся всем своим мегатонным весом…

Мальчуган, новорожденный Демиург, еще во взрослеющем биологическом теле, жадно впитывающий жуткие, но такие интересные сказки о прошлом. Последний живой ребенок навсегда застывшей цивилизации – и прокручивающиеся на больших экранах древние записи под мерный голос Варлама. Катастрофа…

– Катастрофа – это… Катастрофа. Достаточно сложная штука. У меня нет домашней заготовки на этот счет, а импровизировать не хочется. Как бы вам объяснить…

Он повозился на диване, устраиваясь поудобнее. Паровоз, тянущий состав, радостно засвистел. Мимо окна побежали деревянные покосившиеся строения какого-то села, коровы индифферентно щипали траву, глядя на пролетающий мимо состав пустыми глазами.

– Если коротко, то вот что. В свое время моя цивилизация пережила чудовищную катастрофу, практически полностью ее уничтожившую. Уцелела только горстка исследователей на дальних космических базах…

– Где, простите? – озадаченно переспросил Олег. Джао осекся и замолчал.

– Да, совсем запамятовал, что у вас с космическими путешествиями еще долго будут проблемы. Неважно. Главное, что крах цивилизации привел к утере огромного количества знаний, в том числе исторических. Выжившие восстановили многое, но не до конца. Большая часть исторических архивов пропала безвозвратно. Так случилось, что среди сохранившихся материалов львиная их доля относилась именно к тому периоду, который джамтане сейчас пытаются моделировать. Спустя примерно полтора столетия относительно данного момента в истории моего мира наступил момент, когда знания уже массово переводились в электронно-цифровой вид, но по инерции их все еще продолжали хранить на страницах книг.

На столике у окна возникла книга. Ее обложка распахнулась, страницы странного желтоватого оттенка зашелестели, переворачиваясь.

– Делались эти книги из особых материалов с собирательным названием "дарум". О причинах Катастрофы к единому мнению так и не пришли, но точно доказано, что в области континуума радиусом около светового месяца на несколько секунд изменились значения некоторых базовых физических констант. В числе прочего это привело к распаду всех химических соединений, содержащих электронные валентные связи определенного толка. В том числе разрушились и мягкие ткани человеческого тела, и хранившихся в музеях древние письменные источники на целлюлозной бумаге… Необратимо погибла также большая часть информации, хранившейся в памяти компьютеров. Но сделанные из дарума книги, сохранившиеся в музеях и долговременных хранилищах, равно как и устаревшие компьютеры, уцелели. Именно содержащаяся в них информация и являлась основными источниками при реконструкции текущей эпохи.