Неподалеку сидели, негромко переговариваясь, трое мужчин в форменных инженерских тужурках. Кажется, знаки на одежде принадлежали местному горному ведомству, точное название которого напрочь вылетело у Олега из головы, но он бы не поручился. Сама идея наряжать гражданское население, пусть и на государственной службе, в форму до сих пор казалась ему странной. Ну ладно – на службе. Но за ее пределами? У него в голове всплыла давешняя сцена на Тверском бульваре: два мальчугана в форме гимназистов немногим младше Вани Кузьменко стояли, понурив головы, а высокий сухопарый дед – тоже в какой-то форме – сурово распекал их. На расстоянии Олег толком не разобрал, о чем речь, но, кажется, дело было в недостаточно начищенных пуговицах в частности и неподобающем поведении на улице в целом. Впрочем, горные инженеры вели себя вполне пристойно, пуговицы на их тужурках блестели начищенной медью, и вряд ли кто-то смог бы придраться к ним по этим пунктам.

Еще в зале присутствовали: представительная дама с мужем (было ясно видно, что именно муж состоит при даме, а не наоборот), седобородый дядька ужасно интеллигентного вида, с бородкой, усами и в пенсне, группа мужчин явно купеческого вида и в заметном подпитии, один из которых носил кумачовую косоворотку, один офицер неопределенного для Олега рода войск, два жандарма в голубых мундирах, сидящие в углу явно наособицу, и тому подобная разношерстная публика среднего достатка.

Доев куриный суп и закусив полюбившимися пирожками с визигой, Олег вытер рот салфеткой и задумался. Визит к Вагранову теперь представлялся ему совсем в ином свете. Он корил себя за несдержанность за язык. Марсианин, надо же! Наткнуться на умного понимающего человека – и тут же выставить себе невменяемым идиотом!

Если доцент отошьет его, останется, вероятно, единственный выход – ехать в столицу и искать поддержки уже там. Авось столичные умники окажутся не такими недоверчивыми и согласятся хотя бы немного подумать над его идеями. Нет, разумеется, худа без добра – путешествие по местной железной дороге должно стать полезным опытом. Но Олег чувствовал, что его мозги явно перегружены деталями незнакомого доселе мира, и еще сильнее их перегружать явно не стоило. Опять же, в Москве он может плести чушь о "Департаменте технического надзора", но пройдет ли этот номер в Санкт-Петербурге? Да и выбираться из-под надежного крылышка Зубатова раньше времени не хотелось. Само по себе удивительно, как такой неглупый и интеллигентный мужик мог оказаться на высокой должности в тайной полиции. Но окажется еще более удивительным, если другие сотрудники Охранки окажутся похожими на него. Исключения, знаете ли, потому и исключения, что крайне редки. Тот же заведующий наружным наблюдением Медников уже куда ближе к образцовому служаке-общаку, чем его прямой начальник. Удалось бы мне сразу найти общий язык с Евстратием свет Павловичем, да еще не подвергшимся благотворному зубатовскому влиянию? Ох, сомневаюсь… Нет, мне страшно повезло, что в этом новом мире я сразу же натолкнулся на Зубатова. Страшно повезло… повезло ли?

Так, а ведь мы опять возвращаемся к основному вопросу: как, собственно говоря, и с какой целью я сюда попал? Может, я все же схлопотал инфаркт и теперь просто брежу на смертном одре? Н-да… Забавный получается бред. Если действительно так, то как приду в себя, сразу переквалифицируюсь из Нарпредов в писатели-фантасты.

Олег сосредоточился и попытался восстановить в памяти всю цепочку событий за последние три недели, с момента осознания себя у загородного трактира. Иногда в дурном сне такое усилие заставляло его вынырнуть на поверхность, в реальность, осознать, что это лишь сон. Но нет, нелогичных перескоков с пятого на десятое в памяти не задержалось, и всплыть на поверхность бреда тоже не удавалось.

Оставалось смириться с тем, что если это и сон или бред, то на редкость реальный, не уступающий логичностью настоящему миру. В таком можно либо жить, либо умереть. Умирать не хотелось. Следовательно, до обретения полной ясности придется барахтаться. Авось из сливок да собьется хоть какое-то масло в качестве опоры для ног…

Движение в зале отвлекло его от мрачных мыслей. Ольга по-прежнему сосредоточенно жевала, хотя уже и не с таким увлечением. Возле входной двери стояли, озираясь, двое мужчин, к ним спешил официант. Один, в форменной куртке, показался Олегу знакомым. Когда тот сделал шаг вперед и лампа осветила его лицо, Олег с уверенностью опознал в нем инженера Овчинникова с завода "Манометр". Второй был ему не известен.

Оглядевшись, новоприбывшие, встреченные приветственными возгласами, направились к группе горных инженеров. Хотя за их столом уже не оставалось места, двое инженеров быстро придвинули второй стол, приставив его торцом. После этого вся компания погрузилась в тихий неспешный разговор.

Олег снова взглянул на Оксану. Та, видимо, уже насытилась, но продолжала жевать – как видно, впрок. Девушка ответила ему вопросительным взглядом. Он улыбнулся ей быстрой ободряющей улыбкой, коротко бросил "Я сейчас", поднялся из-за столика и решительно подошел к инженерам.

– Добрый вечер, Степан Васильевич, – негромко произнес он. – Добрый вечер, господа.

Компания с недоумением воззрилась на него. Потом Овчинников просиял.

– Добрый, добрый вечер, Олег Захарович! – он вскочил из-за стола и с энтузиазмом потряс Олегу руку. – Господа, позвольте представить вам господина Кислицына, старшего инспектора Департамента технического надзора. Федор Федорович, давеча я вам о нем рассказывал. Весьма любознательный и нетрадиционно мыслящий человек.

Второго дня совсем загонял меня по заводу, – он гордо ухмыльнулся, словно гордясь успехами собственного ребенка, – все закоулки облазил.

– Боюсь, не все, – улыбнулся в ответ Олег. – Немало, думаю, осталось. Вы ведь господин Гакенталь, владелец "Манометра"? – обратился он к человеку, которого Овчинников назвал Федором Федоровичем. – Весьма впечатлен вашим заводом.

– Спасибо, – сухо кивнул Гакенталь. – Весьма признателен за высокую оценку.

Степан мне про вас рассказывал. С его слов можно подумать, что вы, хоть и чиновник, в технике разбираетесь не хуже его самого.

Олег рассмеялся.

– Боюсь, и это тоже преувеличение. В технике я полный профан. Гуманитарное образование, знаете ли, не способствует пониманию всяческих железок.