– Границы нашего округа постигло бедствие. Как же я тут могу вступить на путь исполнения моих замыслов?

После этого он с большими трудностями добрался до своего родного уезда и остановился в доме, посвященном Светлой Звезде. Там он рассеял и уничтожил саранчу и удалился от людей. Впоследствии тоже призывали многознавших магов, но с ним ни один сравняться не мог.

Скончался он в своем уединенном доме.

Сюй Сюй, по второму имени Цзин-Цин, человек из Юцюаня, живший при Поздней Хань, в молодости был тюремным смотрителем. На этом посту прославился строжайшим соблюдением законов и стал правителем уезда Сяохуан.

В это время соседние уезды сильно страдали от саранчи, так что на полях не успевала вырасти трава. Но перевалив через границы Сяохуана, саранча мерла на лету и в тучи не собиралась. Походное управление областного наместника как-то наказало Сюя за нераспорядительность. Сюй ушел с должности — и как отзвук на это на уезд навалилась саранча. Наместник раскаялся и велел ему вернуться в уездное присутствие. Тогда саранча улетела прочь.

Ван Е, по второму имени Цзы-Сян, был при Ханьском императоре Хэ-ди наместником в области Цзинчжоу. Каждый раз при выезде с походной канцелярией он совершал омовение, держал пост и обращался с молением к Небу и Земле: «Удостойте меня помощи в моих глупых замыслах и не дайте мне нанести урон простому люду».

Управлял он областью семь лет, и все время там веял ветер мудрости, не творилось беззаконий, в горах не водились волки и шакалы. Когда он скончался на реке Сянцзян, появились два белых тигра, которые, склонив головы и опустив до земли хвосты, стояли возле него на страже. А после похорон тигры прыжком пересекли границу области — и больше их не видели. Народ установил в честь их памятную стелу, на которой было начертано: «Могила белых тигров с Сянцзяна».

Во время царства У правителем округа Хэнъян был Гэ Цзу. В пределах этого округа появился большой плот, ставший поперек течения. Он мог творить всяческие чудеса, и простой народ установил в его честь храм. Если отправлявшиеся в путешествие возносили ему здесь свои молитвы, плот тонул. Если же нет — плот плавал, и лодки об него разбивались.

Когда Цзу собирался оставить службу, он запасся большим топором, чтобы уничтожить эту помеху в жизни народа. Намеревался отправиться туда назавтра.

В ту ночь на середине реки слышалось какое-то журчание — словно бы человеческая речь. Пошли посмотреть, что это такое, — а плот уже переместился. Он проплыл несколько ли и остановился в заливчике вниз по течению. С этой поры путешественники больше не тревожились, что они могут потонуть. Люди в Хэнъяне поставили в честь Цзу стелу, на которой было начертано:

Цзэн-цзы, последовав за Чжун-Ни, жил с ним в Чу. Но вот сердце его дрогнуло, он простился с учителем и отправился домой, испросить благословения у матери.

– Я кусала пальцы, когда думала о тебе, — сообщила ему матушка.

– Сыновняя почтительность Цзэн Шэня, — сказал на это Кун-цзы, — настолько цельная, что он почувствовал это за десять тысяч ли.

Чжоу Чан по природе своей был человеколюбив, а в молодости и предельно почтителен к родителям. Он жил одиноко вместе с матерью. При каждом его возвращении после выхода из дому матушка, желая позвать его, кусала себе руки. Чан сразу чувствовал боль в собственной руке и подходил к матери.

Делопроизводитель архивов округа не поверил в это. Он дождался, когда Чан был в поле, и велел матери укусить руку — Чан сразу же поспешил домой.

Во втором году под девизом Юань-чу он стал правителем округа Хэнань. В этом году летом случилась большая засуха. На долгие моления не получалось никакого отзвука. Чан собрал и захоронил останки десяти тысяч пришельцев, умерших возле стен Аояна, возведя над ними полагающийся по обряду склеп. И вскоре полил дождь.

Ван Сян, по второму имени Сю-Чжэн, человек родом из Ланъе, от природы чрезвычайно почтительный к старшим, рано схоронил родительницу. Мачеха по фамилии Чжу его не любила и всячески оговаривала. Из-за этого он утратил любовь отца, и тот только его посылал убирать под волом.

Как-то отец и мачеха так заболели, что не могли сами даже развязать пояс на одежде. Мачеха все просила свежей рыбы — а дни стояли морозные. Сян снял с себя одежду и пытался собственным теплом растопить лед, чтобы поймать рыбу. Вдруг лед сам собою раздался, и из воды выпрыгнули два карпа. Он принес рыб домой. Еще мачеха мечтала о жареных воробьях. И вот несколько десятков воробьев влетели к нему под полог, и он смог поднести их мачехе. Все в их селе удивлялись и вздыхали — вот чего можно достичь сыновней почтительностью!