Гоар Акоповна призадумалась.

– Верно, – произнесла она. – Вы сказали, у моего брата родилось два сына.

– Это вы сказали, что у него было трое. Но соседи сказали, что детей у Назарянов было двое.

– Средний мальчик умер еще в младенчестве, – перебила ее Гоар Акоповна. – Как раз за месяц до того, как мы с родителями покинули Армению.

– И его смерть была как-то связана с вашим отъездом?

– Я не буду об этом сейчас говорить. Это никак не может быть связано с тем, что произошло этой ночью.

– Но вы помните, как звали детей вашего брата?

– Назар и младший Эмин.

– Верно, – удовлетворенно кивнула Мариша. – Только Эмин…

– Судьбу потомков старшего Назара вы узнали, – перебила старушка. – На нем род Назарянов прервался. Или у убитого Назара были братья или сестры?

– Насколько мы знаем, нет.

– В том-то и дело. Но, возможно, у Эмина тоже были потомки. Или даже он сам еще жив.

– Понимаете, Эмин вам вряд ли подойдет.

– Почему это?

– Он – убийца.

– Как? – ахнула Гоар Акоповна.

– Ну да, мы вам сразу не сказали. Он убил девушку.

– Наверное, она этого заслуживала! – безапелляционно заявила Гоар Акоповна.

– Дело это давнее, – вздохнула Мариша. – Но семья Назарянов вычеркнула Эмина из числа родных.

И Мариша рассказала о том, как Назаряны даже сбежали из Еревана, чтобы младший преступный отпрыск не сумел найти их.

– Захотел бы, так давно бы нашел! – заявила Гоар Акоповна. – И вы расспросите о нем у этой Лолиты. Она должна знать. Все-таки это родной брат отца ее мужа!

– Если он убийца, Лолите про него могли ничего и не сказать. Не каждая женщина захочет войти в семью, где есть убийца, и, следовательно, все ее члены несут в себе преступные гены.

– Глупости! – отрезала Гоар Акоповна. – Не забывайте, я тоже из рода Назарянов. А я никого не убивала. И даже не собиралась.

– Так то – вы. А вина Эмина была доказана судом.

– Мне все равно! Мне необходим наследник. Наш род очень древний. Уверена, Назар вам уже рассказал об этом.

– Ну да.

– И что именно?

– Ну, например, пропавший кубок как раз и принадлежал вашей семье. И датировался то ли шестнадцатым, то ли семнадцатым веком.

– О чем и речь! Род Назарянов должен воспрянуть. И мои деньги могут ему помочь в этом.

И старая женщина неожиданно взмолилась:

– Девочка, найди мне последнего Назаряна! Я должна умереть, зная, что наша фамилия не прервется!

– Но Эмин вам подойдет?

– Может быть, не сам Эмин! – воскликнула Гоар Акоповна. – Может быть, у него тоже есть дети! Мне все равно, мальчик это будет или девочка. Лучше бы мальчик, но можно и девочку. Лишь бы в его или ее жилах текла кровь Назарянов! Умоляю!

В голосе старой женщины слышалась такая мольба, что подруги сдались. Тем более что та грозилась лично сесть в самолет и прочесать Армению вдоль и поперек в поисках своего наследника, которому могла бы завещать свои богатства. Разумеется, если они откажутся помочь старушке.

– И пусть это будет мое последнее путешествие, а сама я умру где-нибудь на забытом богом полустанке, не достигнув заветной цели, но моя смерть будет на вашей совести.

Такого подруги допустить, конечно же, не могли. И поклялись, что сделают все от них зависящее, чтобы найти или самого Эмина, или его потомство, или на худой конец кого-то, в ком течет кровь потомков рода Назарянов.

Однако сделать это оказалось куда трудней, чем даже представлялось подругам. Начать с того, что выпущенная из милиции Лолита пребывала в дурном настроении и наотрез отказалась говорить с подругами о родне своего мужа.

– Какой еще Эмин? Какой еще брат отца Назара? – взвилась она. – Откуда он взялся?

– Вы не знали, что у вашего свекра был родной брат?

– Мне и одного свекра со свекровью хватило! – заявила Лолита, зло блеснув глазами. – Всю жизнь мне отравили. Вечно против меня мужа настраивали, а я его против них.

– И удачно?

– Всю кровь мне выпили! Хорошо еще, в могилу рано отправились. Но сколько мне это труда стоило!

Последнее замечание женщины во многом характеризовало ее. Но ведь по пальцам можно пересчитать невесток, которые бы пылали истинно теплыми дочерними чувствами к своим свекровям. То же самое можно сказать и о последних. Материнские инстинкты дремлют в этих особах, когда речь заходит о подругах, женах или любовницах их сыновей. Что тут виной? Ревность? Страх? Или какие-то несравнимо более глубокие инстинктивные чувства двух самок, которые не могут поделить главенствующую роль и потому постоянно цапаются, сами до конца не осознавая причины своей ненависти друг к другу?