— Ты же сказал, что он не отвергал чудеса.

— Это не значит, что он верил в чудеса, скорее наоборот. У людей, настаивает он, есть сильная потребность верить в то, что мы сегодня назвали бы «сверхъестественными явлениями». Несколько странно только одно: все чудеса, о которых распространяются слухи, происходили либо где-то далеко, либо очень давно. Так что Юм отвергает чудеса исключительно потому, что не испытал их на собственном опыте. Однако его опыт также не доказывает, что они не могут случиться.

— Пожалуйста, объясни.

— Согласно Юму, чудо — это нарушение законов природы. Тем не менее бессмысленно говорить, будто мы на своем опыте испытываем законы природы. На опыте мы лишь наблюдаем, как камень падает на землю, когда его выпускают из рук. А если бы он вдруг не упал… тогда бы у нас был другой опыт.

— Тогда бы я сказала, что это чудо… или нечто сверхъестественное.

— Значит, ты веришь в существование двух природ — естественной и сверхъестественной. Ты, кажется, решила вернуться назад, к рационалистическому запудриванию мозгов.

— Может быть. Но я считаю, что камень будет падать на землю каждый раз, когда его выпустят из рук.

— Почему?

— Какой ты противный!

— Я не противный, София. Философу не возбраняется задавать вопросы. Возможно, мы с тобой сейчас говорим о важнейшем тезисе Юмовой философии. Отвечай же, почему ты уверена, что камень будет каждый раз падать на землю.

— Я столько раз видела это, что могу быть совершенно уверена.

— Юм сказал бы, что ты много раз на собственном опыте испытала падение камня на землю. Но ты не испытала другого: что он будет падать каждый раз. Принято считать, что камень падает на основании закона тяготения. Но мы не наблюдали самого закона, мы наблюдали лишь падение разных предметов.

— Разве это не одно и то же?

— Не совсем. Ты уверена в падении камня, потому что много раз видела такое. На этом и строит свои рассуждения Юм. Ты привыкла, что одно следует за другим, и через некоторое время ожидаешь, что то же самое будет происходить всякий раз, когда ты попробуешь лишить камень опоры. Таким образом возникают представления о так называемых «нерушимых законах природы».

— Неужели он в самом деле хочет сказать, что камень может и не упасть на землю?

— Юм был не меньше тебя уверен, что при каждой новой попытке бросить камень он непременно упадет на землю. Философ лишь указывает, что не убедился на опыте, почему это происходит.

— Тебе не кажется, что мы снова удалились от детей и цветов?

— Нисколько, напротив. Ты можешь использовать детей в качестве Юмовых свидетелей истины. Как ты думаешь, кто больше изумится камню, два часа парящему в нескольких метрах над землей: ты или годовалый ребенок?

— Больше изумлюсь я.

— Почему, София?

— Очевидно, потому что я лучше малыша понимаю, насколько это противоестественно.

— А почему ребенок не понял бы, что это противоестественно?

— Потому что он еще плохо изучил природу.

— Или потому, что природа еще не успела стать для него привычной.

— Я чувствую, ты не зря подвиг меня на эти рассуждения. Юм призывал к обострению восприятия.

— В таком случае вот тебе новое задание. Если бы ты и маленький ребенок наблюдали за потрясающим фокусником, который, скажем, заставлял бы разные предметы парить в воздухе, — кому из вас было бы веселее во время этого номера?

— Думаю, что мне.

— А почему?

— Потому что я бы поняла, насколько это ненормально.

— Хорошо. Ребенок не сможет получать удовольствие от нарушения законов природы, пока не познает этих законов.

— Можно сказать и так.

— И мы по-прежнему разбираемся в самой сути Юмовой философии опыта. Он бы добавил, что ребенок еще не стал рабом ожиданий, рабом привычки. Значит, из вас двоих малыш больше свободен от предрассудков. Спрашивается, не он ли и есть величайший философ. Ведь ребенок не имеет предубеждений, а это, моя милая София, главное преимущество философии. Ребенок воспринимает мир таким, как он есть, не вкладывая в вещи больше того, что ощущает в них.

— Каждый раз, когда меня охватывает предубеждение, я жалею о том, что больше не ребенок.

— Рассуждая о власти привычки, Юм сосредоточивается на «законе причинности». Этот закон гласит, что всё происходящее должно иметь причину. Юм приводит в качестве примера два бильярдных шара. Если ты стукнешь черным шаром по лежащему спокойно белому, что случится с белым шаром?

— Если черный шар попадет в белый, белый шар придет в движение.

— Верно, а почему?

— Потому что его стукнет черный шар.