Я понял, чей это был голос. Олигарх! Мое отчаянное гипотетическое вранье было просто гениальной догадкой! А говорят, что чудес не бывает… Чехов, да ты, оказывается, еще и ясновидец!

Меня вдруг захлестнуло пьянящее ощущение победы – теперь у меня все получится! Елена мне поможет, она сделает все, что я захочу…

Чего я хотел в эту минуту, Елена поняла лучше меня самого. Бедная Елена – оказаться преданной своим кумиром, преданной потому, что он счел ее способной на предательство. Бедная Елена. В эту минуту я хотел ее, несчастную, обманутую бабу, а ей именно это и было нужно сейчас, чтобы кто-то ее желал и жалел…

В голове у меня шумело, я снова почувствовал необъяснимый запах соков этого большого, сильного, изнывающего от неудовлетворенной страсти тела. Она неожиданно показалась мне… Нет, не красавицей. Это нельзя объяснить… какие тут объяснения, мы молча сдирали друг с друга одежду, как безумные. Я опустил спинку сиденья…

«Девятка» ходил ходуном, стоя на месте. Со стороны, наверное, могло показаться, что внутри трахаются человек восемь. Наконец мы отвалились друг от друга – сил хватало, только чтобы дышать, и то с трудом…

– А ты талант! – неожиданно произнесла она. – Как у тебя это только получается…

– Вот сволочи… – Елена повторяла это заклинание в десятый раз. Мы голышом валялись в салоне, превращенном в сексодром путем опускания спинок передних сидений, руки шарили по телам друг друга, мы периодически заводились и остервенело насиловали друг друга – каждый раз по-другому и каждый раз доводя друг друга до полуобморочного состояния.

В какие-то мгновения мне казалось, что, исполняя очередной акробатический этюд, она в пароксизме необузданной страсти невзначай свернет мне шею. Но она владела своим (и моим!) телом виртуозно. Где она только обучилась этим штучкам… Самому себе я удивлялся не меньше. Может, битье по яйцам так здорово способствует? Или лесной воздух…

Во всяком случае, я чувствовал себя нормальным мужиком, которому с бабой хорошо, потому что и бабе с ним хорошо. И Елена уже смотрелась по-другому, глаза грустные, но очень даже человеческие, даже красивые глаза… Губы, правда, распухли – но это я виноват. А исцарапанная физиономия меня только еще больше возбуждает. Ну вот, опять ее соски твердеют под моей ладонью, и у меня кое-что твердеет в ее руке…

– Ну согни ногу-то… Вот так…

Отдышавшись в очередной раз, она опять повторяет:

– Вот сволочи проклятые…

Да это прямо условный рефлекс: потрахалась – вспоминает сволочей, вспомнила – опять заводится на траханье. Нет, надо вывести ее из этой колеи.

– Слушай, а с чего началась эта твоя вражда с грузинами? Эту Мананину сестричку ты что, по заказу хозяина…

– Нет, тут другое дело. Я этих тварей бандитских из принципа давила. Ненавижу! У меня же отец в милиции работал. Вот он с ними классно разбирался. Они стреляли в него, а он их все равно давил. А я вся в него уродилась. И рожей, и фигурой. Мужики таких не жалуют, верно?

– Как сказать…

– Да уж мне-то получше твоего известно… Первый мужик у меня в четырнадцать лет был. Тренер из интерната. Я тогда ядро толкала… Зачем я ему была нужна, сама не понимаю до сих пор. Хотя он почти всех интернатских девчонок перетрахал.

– Это уж такая натура… Спортивная, – внес я свои соображения.

– Вот именно. Я-то думала, он только меня хотел… Совсем девчонка, понимаешь… Ну, а потом штанга эта, будь она неладна. Да еще профессиональная борьба. Европейское первенство выиграла, и тут – новость вместе с наградами: рожать уже не буду. Врач сказал сразу же после кубка. До кубка расстраивать меня боялись…

Она говорила и говорила. Плотина молчания рухнула, и прерывать ее, несмотря ни на что, было нельзя…

– … Им был важен результат. А потом и результат стал не важен – травмировалась я. И из спорта вылетела в один момент, – продолжала Елена. – Куда податься? Ну, и по стопам бати – в МВД. Тоже контора та еще… Взятки берут, бандитов, которых стрелять надо, на волю отпускают… Ну а я сама стала с ними разбираться. Я хоть и в женском отделении служила, но там тоже такие попадались, похуже любого мужика. Вот я их и стала… Приходовать. Тех, кто по бытовым статьям шел, – тех не трогала, наоборот, помогала даже. А эту, Багидзе, я бы и задаром удавила. Деньги взяла – потому что дали.

Я невольно усмехнулся. Все мы берем… когда дают.

– Повязана она была с бандой одной, грузинка эта. На них трупов было… Мне одна баба – следователь из горпрокуратуры – как-то рассказала. Трупов полно, а доказать никто ничего не может. В смысле не хочет. Ну я ее и… А теперь вот и с сестрицей разобралась! То есть я-то ей просто морду попортила, а разобрался, конечно, Ледовский. Кстати, как же он на эту шпану вышел?

– Рыбак рыбака… У деятелей такого уровня, как твой Ледовский (по совместительству мой оловянноокий работодатель, благодетель мой, – это я не вслух, конечно), связи огромные, такие, как он, могут больше, чем твой хозяин… А конкретно не знаю, как он вышел на грузин. Думаю, у него был выбор большой, а Манану он привлек из-за личных счетов с тобой. А может, хозяин твой подсказал…