Шрифт:
дагейда, совсем забытая ими, но не забывшая о них, медленно шла вокруг площадки святилища на вершине рыжей горы. она поочередно клала узкую бледную ладонь на каждый из окружавших площадку стоячих темно-серых валунов и замирала, склонив набок голову и закрыв глаза. лицо ее с опущенными веками выглядело безжизненным, отрешенным: маленькая ведьма прислушивалась к чему-то очень далекому. обходя стоячие камни, она слушала ток крови внутри них – той же медленной холодной крови, что текла в ней самой.
Наконец дочь великана остановилась возле одного из камней, как будто сделала выбор. Вынув из-под широкой волчьей накидки маленький нож, похожий на стальной зуб, она бестрепетно провела лезвием по левому запястью. Спрятав нож, ведьма омочила в крови пальцы второй руки и медленно обвела ими очертания одной из рун на камне. Ее синеватая, полупрозрачная кровь не стекала по камню, а вливалась в углубления рисунка руны и застывала там.
Дагейда перешла к другому камню и окрасила кровью вторую руну, потом третью. Три руны светились холодными синим светом на серой груди валунов, а Дагейда медленно запела, глядя вдаль, на север, туда, где темнеющий лес сливался с густо-синим небом летней ночи:
Древние руны Кровью я крашу: Страх и еще две — Мгла и Туман! Меркер и Токкен, встаньте над лесом, вас я зову! Голос услышьте дочери Свальнира, Имира крови! Мгла, дух подземный, свет заслони, затемни им глаза! Туман, дух болотный, опутай им ноги, и слух отними! Свальнира братья, сетью ужасной на землю падите; Меркер и Токкен, страхом наполните души живых!С каждой строфой голос Дагейды делался все громче, глаза раскрывались шире и загорались ярким желтым светом. Ему словно отвечало синее пламя, горящее в очертаниях рун. Древние великаны, мертвые братья мертвого Свальнира, услышали голос своей крови. Далеко на севере закружилась темная мгла, заколыхался плотный серый туман. Быстро приближаясь, они повисали над Медным Лесом, смыкались – два великана, Мгла и Туман, подавали друг другу руки, чтобы зажать в кольце два человеческих существа, затерявшихся в огромном лесу.
Проснулась Ингитора от холода, и первой ее мыслью было: неужели прекрасная погода кончилась и дальше они пойдут под холодным ветром и дождем? Она не понимала, прошла ночь или нет: вокруг царила темнота, а рядом шевелилось какое-то черное пятно, в котором она не столько узнала, сколько угадала Аска. Он стоял на коленях возле остывшего костра и пытался раздуть угли. Его плащ, еще сохранивший тепло его тела, был наброшен на Ингитору поверх ее собственного.
– Ничего не выходит! – пробормотал Аск, отворачивая лицо от серого облачка золы. – Надо заново…
Он зашарил по земле, отыскивая свой ремень, на котором висело огниво. Ингитора приподнялась, плотнее кутаясь в плащ.
– Как холодно! – выговорила она. – Что это вдруг?
Пронзительный, прямо-таки зимний холод заполнил воздух. Она едва могла говорить: неудержимая дрожь стиснула ее, как в оковах, язык и мышцы челюстей едва повиновались. Зубы стучали, все внутри сжалось, кончики пальцев заледенели. В середине лета такого просто не бывает!
– Уж-же утро? – едва сумела она выговорить, и голос Аска, когда он ей ответил, тоже звучал как-то искаженно:
– А тролль его знает! Вроде бы лето, тепло, но в этом лесу все не так, как надо. Ночью тепло было, а потом вдруг как потянуло, как из пропасти… И туману нагнало откуда-то…
Ингитора пригляделась и вздрогнула. Все пространство вокруг заполняли шевелящиеся чудовища – это ходили, крутились, колебались туманные облака. В темноте они казались жуткими и жадными. Даже деревьев не было видно, не долетал шум ветвей. Весь мир как будто кончался здесь же, в двух шагах от костра. И больше не было ничего, как в те времена – «в начальное древнее время» – когда не существовало еще ни земли, ни неба, а везде простиралась одна только беспредельная черная бездна. Пропасть из сказаний, до которой отсюда, из Медного Леса, оказалось пугающе близко.
Нашарив чулки и башмаки, Ингитора дрожащими руками кое-как натянула их на заледеневшие ноги, криво заколола платье, радуясь, что вообще сумела пристроить застежки на плечи, и плотно завернулась в плащ, увы, остывший, пока она возилась с одеждой.
– Мы с тобой про одну девочку забыли, – сказал Аск. – Которая верхом на собаке.
Ингитора посмотрела на него с недоумением, но чувство холодной жути подсказало ответ. Он говорит о Дагейде, Всаднице Мрака, которую они, действительно, совсем упустили из виду. Думая только друг о друге, они забыли все: почему они здесь, зачем они здесь и кого могут встретить.