Шрифт:
Я буду счастлива. Я к радости готова;
В сокровищницу вновь сокровище верну,
Даров на радости немало разверну.
И вот войска Бану, услышав эти речи,
Ей повинуются. А где Ширин? Далече.
Да, той порой Ширин кипучий нес Шебдиз,
А в мире для Ширин был «только лишь Парвиз.
С планетой схожая, неслась она; привала
Не делала нигде, неслась, не уставала.
Как будто бы гулям, свой повязавши плащ,
Селеньями неслась, и ветер был свистящ.
Грозили ей враги, неслась она в тревоге
По взгорьям, по степям, дорогой, без дороги.
Гороподобный конь был, словно ветер, скор.
Был ветер позади, как ряд мелькнувших гор.
Ведь, верно, знаешь ты старинное преданье,
Как встарь ворожея свершала волхнованье.
Не здесь ли зеркало она и гребешок
На землю бросила, и небо долгий срок
Их не могло найти: одно воздвигло горы,
Другой лесами стал, а ведьма, что просторы
Су мела преградить, вошла в стволы дерев
И в камни этих гор, — в свой колдовской посев.
Но путь все ж поддался наездницы усилью,
И взгорий и лесов она покрылась пылью.
Ее усталый лик стал призрачен и бел,
А нежный нрав ее в скитаньях погрубел.
Четырнадцатый день, сияя светлым ликом,
Луна свершала путь в горении великом.
Она спешит вперед — ей остановки нет, —
Расспрашивая всех, сама ища примет.
И побеждал скакун ветров прыгучих племя,
Сказав земле: «Забудь, что есть на свете время».
Лазурью скрытые, чуть виделись Плеяды.
Шиповник с лотосом сплетаться были рады.
Вот всю ее стеной обводит синева,
Луны над синевой сияет голова.
Сеть, свитую из кос, влачит она в затоне,
Не рыба, а луна попалась ей в ладони.
О мускус черных кос над бледной камфарой!
Мир гаснул пред ее победной камфарой.
Иль час грядущего ее душе был ведом?
Иль знала, кто за ней сюда прибудет следом?
Из вод ключа Ширин, что сладостней всего,
Готовила джуляб для гостя своего.
Купанье Ширин в источнике
Рассвет. Уже вдали мерцает бледный свет,
А изнуренной мгле уже надежды нет.
Нарциссов тысячи с крутящихся просторов
Скатились. Всплыл рубин меж облачных уборов.
Полна и горечи и страстного огня.
Ширин торопит бег прекрасного коня.
И распростерся луг, мерцающий росою,
И чистый ключ сверкнул эдемскою красою.
Стыдясь блестящих вод источника, поник;
Померк живой воды прославленный родник.
Скиталица Ширин! Ее разбито тело.
Пыль с головы до ног прекрасную одела.
Вокруг источника — услады этих мест —
Все кружится она; безлюдие окрест.
И спешилась Ширин, и скакуна — на привязь,
И взор ее блеснул, безлюдьем осчастливясь.
Источник радости к источнику идет,
Блестя; он взор небес своим блистаньем жжет.
Вот сахарный Сухейль освобожден от шерсти,
И вскрикнул Тиштрия, увидев прелесть персти.
Лазурная вилась вкруг чресел ткань. Кумир
Вошел в ручей, и вот — огнем охвачен мир.
Хосров видит Ширин в источнике
Рассказчик на фарси о канувшем читавший,
Рассказывал; узнал рассказчику внимавший:
Когда Хосров послал Шапура в дальний край,
Сказав: «Ты о мечтах Прекрасной разузнай»,
И день и ночь он был в покорном ожиданье,
Что будет сладкое назначено свиданье.
С зарей и в сумерках — как солнце и луна —
Он службу нес отцу; душа была ясна.
И юный был Хосров, согласно древним сказам,