– Торд, отойди оттуда! – Не помня себя, Халльмунд вцепился в плечо Торварда и попытался оттащить его от черного углубления. Даже сейчас для него было важнее уберечь от опасности своего конунга, чем спастись самому. – Н-не трогай это! Не надо! Уйдем скорее! Пойдем отсюда! Не трогай! Это же мертвец! Живой мертвец! Или свартальв.

Так и казалось, что сейчас существо поднимет голову и станут видны черные провалы в глазницах, оскаленные зубы, зашевелятся кости, покрытые клочьями гниющей плоти…

– А по-моему, это не мертвец. Пусти, борода. – Торвард высвободился и снова заглянул в черное углубление, светя факелом. – Сельви, глянь.

Сельви, хоть и тому было более чем не по себе, все же приблизился и вслед за Торвардом заглянул в темноту. Скрючившись, сжавшись в комок, у каменной стены сидело существо вполне живое и даже не такое уж маленькое – обычного человеческого роста. При свете огня блестело золотое шитье шелковой одежды, широкой волной рассыпались густые волосы…

– А ну иди сюда! – Торвард протянул руку и выволок подземного жителя из щели.

Тот зашипел, как разъяренная кошка, попытался вырваться, но противиться железной руке конунга фьяллей ему было явно не по силам.

– Да это же… – ахнул Сельви, первым узнав существо.

– То-то я смотрю, мы уже встречались! – Торвард присвистнул и усмехнулся.

Перед ним, крепко прижавшись спиной к стене и дрожа как лист на ветру, стояла та самая красотка, предсказательница с острова Эриу, владеющая «озарением светом», которая встретилась им по дороге в Брикренов бруг и предрекла Торварду смерть. Порядком спутанные густые волосы придавали ей диковатый вид, а глаза злобно сверлили фьяллей.

– Да это же она, конунг! – сообразил Сельви. – Та самая дочь Брикрена, за которой он присылал людей. Тейне-Де.

Девушка бросила на него сердитый взгляд, подтверждая тем самым, что он не ошибся. Едва ли она понимала язык сэвейгов, но имя отца и свое собственное имя, конечно, разобрала.

– И то верно! – согласился Торвард. – Ничего себе птичку мы поймали! Ну и гнездышко она себе свила! Что же ты наделала, тварь ты этакая! – с каким-то снисходительным презрением обратился он к самой девушке, не задумываясь, поймет ли она его. – Красным, как кровь, ты меня, стало быть, видела? Да ты знаешь, что я с тобой сделать могу за этакие предсказания?

На самом деле он уже не очень сердился: видение чудесного меча лежало где-то в душе, и по сравнению с ним любые предсказания казались глупой женской болтовней, не более.

Он стоял перед ней, приблизив факел к самому лицу девушки, и по выражению его голоса предсказательница без труда догадалась о содержании речи. Но она не отводила глаз, а смотрела на него все так же враждебно и гордо.

– Ладно, пошли. – Торвард крепко взял ее за руку и потянул за собой. – Идем отсюда, ребята.

Пленница упиралась, но Торвард, не обращая внимания, вытащил ее из кургана на дневной свет, где их сразу обступили встревоженные и изумленные фьялли. Оказавшись на ярком свету после глухой тьмы кургана, она жмурилась и закрывала лицо руками, как настоящий свартальв, но тем не менее многие ее узнали, ведь в тот достопамятный день предсказательницу видело почти все войско. При дневном свете стало ясно, что в эти восемь-девять дней ей нелегко пришлось: богатая одежда помялась и запачкалась, волосы спутались, да и умыться ей давно не случалось. Видимо, после своего предсказания была вынуждена скрываться в Крепости Теней: или местные жители опасались дать приют дочери своего рига, когда остров захвачен врагами, или она сама находила ниже своего достоинства ютиться в хижинах, где нет иной обстановки, кроме очажных камней, но только курган-святилище и показался ей подходящим убежищем. То ли она там питалась остатками жертвенной пищи, то ли местные ее подкармливали тайком, но эта жизнь была явно не такой, к какой привыкла дочь рига.

– Спроси, Хавган, чем она там питалась? – велел Торвард подбежавшему барду.

– Кости, что ли, мертвячьи глодала? – пробормотал Халльмунд, который теперь стыдился своего испуга и был за это зол на его виновницу.

Хавган спросил, но девушка не удостоила его ответом.

– Ладно, пусть молчит. – Торвард не настаивал. – А то еще что-нибудь напророчит. Пошли, ребята.

По пути к бругу он даже не оглядывался на пленницу, которая под охраной хирдманов следовала чуть позади, а напряженно думал о чем-то другом.

– Сельви, ты не помнишь, – обернувшись, он нашел взглядом кузнеца, – мой меч посвящения, бронзовый, с Туаля, у меня с собой или дома остался?

– С собой. В оружейном сундуке на «Ушастом», на самом дне, в кусок шкуры завернут. Кюна Хердис велела взять его в поход, сказала: удачу принесет.

– Уж не собираешься ли ты всерьез воевать этой бронзовой игрушкой? – удивился Халльмунд.

– Собираюсь, борода! – Торвард похлопал друга по плечу. – Сдается мне, что здесь нам эта игрушка очень даже неплохо послужит.