Губы Уэнтхейвена едва двигались.

– От короля?!

– Он держал королевский штандарт.

– Тогда они не от короля. Это сам король. – Уэнтхейвен глубоко задумался. – Сколько людей в отряде?

– Не могу сказать точно, они скрываются за деревьями, но… по-моему, не больше двадцати рыцарей с оруженосцами.

– Такое маленькое войско… Я думал, Генрих умнее. Если удастся захватить короля…

Рука Уэнтхейвена сжалась в кулак. Граф улыбнулся той улыбкой, которая заставила закаленного наемника попятиться к выходу. Вытянутый палец Уэнтхейвена почти уперся в Гледуина.

– Ты!

Валлиец замер, как пойманный лис.

– Да, милорд?

– Поговори с ними. Задержи, пока я подготовлюсь. Делай, что сможешь, чтобы дать своим людям время вооружиться.

– Милорд, – спросил Гледуин, настороженно блестя глазами, – мне надеть доспехи?

Обуреваемый предвкушением очередной интриги, Уэнтхейвен великодушно ответил:

– Да, Гледуин. Вели английским солдатам выбрать для тебя в оружейной лучшие доспехи.

– Им это не понравится.

– Но они сделают, как велено. А когда подойдет время… – Уэнтхейвен сдавил плечи Гледуина так, что тот сжался, словно от прикосновения раскаленного клейма. – Сейчас вся Англия в нашей власти. Ошибиться нельзя.

Отвернувшись, он покинул разинувшего рот наемника и вернулся к Мэриан. К своей дочери, хранительнице тайн. Или, возможно, всего лишь одной тайны, но страшной?

Граф добродушно улыбался Мэриан, едва замечая, как судорожно прижимает она Лайонела к груди, и, насколько мог убедительнее, предложил:

– Почему бы тебе не пойти в свои покои? Уложи ребенка спать. Спокойно все обдумай. Ты слишком устала и не в состоянии ясно мыслить. Когда отдохнешь и успокоишься, еще поблагодаришь меня за предусмотрительность.

– О, Уэнтхейвен, – начала Мэриан. Но тот не обратил на нее внимания.

– Сесили! Выйди из-за занавесей и помоги же наконец!

Мэриан, сбитая с толку, повернулась к стене, закрытой портьерами.

– Ну же, Сесили! – рявкнул он. – Женщина размером с корову едва ли может спрятаться в тайник для соглядатая без того, чтобы не быть замеченной!

Портьеры зашуршали, медленно раскрылись, и оттуда выступила Сесили. Беременная Сесили. Лицо одутловатое, на лбу красные пятна, запястья и щиколотки отекли и распухли, словно сосиски. Двигалась она с трудом и неуклюже.

И, что всего хуже, выглядела обиженной и несчастной. Уголки пухлых губ, созданных для поцелуев, угрюмо опущены. Огромные оленьи глаза красны от слез. В пальцах она мяла мокрый платок.

О Боже, как она отвратительна! И какое омерзение вызывает в нем!

– Сесили! – Мэриан привстала, но тут же, ошеломленная, рухнула обратно. – Я…

– Вы меня предупреждали. Разве не это хотели сейчас сказать? – капризно пробормотала Сесили. – Я почти слышу эти слова: «Говорила же я тебе. Говорила же…»

– Нет, Сесили, я…

– Кровь Христова, Сесили, прекрати ныть и вспомни о своих обязанностях! – Уэнтхейвен, брезгливо морщась, отошел как можно дальше от неповоротливой, раздавшейся девушки. – Отведи леди Мэриан и моего внука в их покои, но только обязательно в замке. И служи им как раньше. Во всем. Кстати, сотри с лица это неуместное выражение. Не терплю влюбленных дур! У меня нет времени выслушивать твой вздор!

Он заметил, как внезапное озарение в глазах Мэриан сменилось изумлением и ужасом. Это он – отец будущего ребенка Сесили! Уэнтхейвен безуспешно старался скрыть смущение.

– Она похожа на твою мать, – объяснил он, уверенный, что это все извиняет. – Но оказалась такой же, как все остальные… Ничтожеством.

Королевский герольд подъехал к вооруженным всадникам, и Генрих с Гриффитом немедленно начали его допрашивать.

– В замке полно валлийских наемников, – объяснил тот. – Первый притворился, что говорит только по-валлийски, и послал за вторым, который понимает английский, но плохо. После того как мы долго перекрикивались, он сообщил, что не может опустить мост и впустить нас без разрешения хозяина замка, а Уэнтхейвен в этот час уже лежит между ляжек какой-то бабы, якобы за ним уже послали.

Молодой рыцарь снял шлем и вытер пот со лба.

– Думаю, они тянут время, ваше величество.

Гриффит отъехал подальше от шумной ярости Генриха и стал рассматривать высокие зубчатые стены. Он хотел пробраться туда, и немедленно. Ему недосуг ждать, пока Уэнтхейвен получит наслаждение, а Генрих сорвет гнев на окружающих. Жизни Мэриан и Лайонела ничего ни для кого не значили. Кроме него. Значит, необходимо их спасти.

– Билли, – позвал он, – иди сюда.

Солдат мгновенно появился рядом, словно ждал оклика.