Как он посмел покинуть ее постель, чтобы мчаться на зов Генриха?! Как посмел забыть о страсти, пылавшей в крови?!

Гриффит думал, что Мэриан не знает. Но она знала. Знала, что он ненавидит безумие, охватывающее его в ее объятиях. Гриффит почему-то считал, что меньшее бесчестье предать ее, чем отдаться желанию.

Значит, намерение служить Генриху благородно, а необходимость служить ей позорна.

Собственная ревность ужасала Мэриан. И каково чувство, вызываемое в ней Гриффитом? Нечто большее, чем просто похоть? Что за мерзкая сентиментальность, вселяющая странную слабость, заставляющая свернуть с того пути, который она считала правильным и справедливым?

Нужно справиться с этим. Нужно забыть… но не сегодня. Сегодня Мэриан способна думать лишь о том, что Гриффит может не вернуться.

Мэриан, неодобрительно поморщившись, взглянула на мешочек из красной тисненой кожи, который стискивала в кулаке, гадая, каким образом лучше передать его Гриффиту. Раньше ей это не приходило в голову. Она собирала его, не думая о последствиях, но что делать теперь? Конечно, можно просто отдать Гриффиту, но Мэриан боялась, что ее гордость этого не выдержит, либо… нужно поискать способ сунуть мешочек в его седельную сумку.

– Миледи! – Мэриан подпрыгнула от неожиданности и круто развернулась, услышав за спиной встревоженный голос Арта. – Что вы здесь делаете? Такой холод, а вы все еще не поправились. – Положив руку на ее плечо, старик подтолкнул девушку к ступенькам. – Можете помахать Гриффиту из окна, если желаете, но пока… – Старик отступил и пристально вгляделся в ее лицо. – Почему это вы так улыбаетесь, позвольте спросить?

Гриффит, промокший с ног до головы после переправы через реку Трент, въехал в королевский лагерь, раскинутый в деревушке Радклифф. По правую руку ехал такой же мокрый Оливер Кинг, по левую – Арт. За ними следовал небольшой отряд валлийских воинов. Утомительное путешествие заняло почти шесть дней, и все это время они не слезали с седла – сначала направились к Кенилуорту, куда поехал Генрих, получив известие о высадке врага, и где наиболее верные сторонники собрали четыре тысячи солдат и присоединились к нему. Однако, прежде чем отряд Гриффита успел добраться до Кенилуорта, пришло известие, что армия отправилась маршем в Ноттингем, где еще пять тысяч верных английских и валлийских воинов встали под знамена короля. Гриффит, Оливер, Арт и рыцари повернули на север и, достигнув Ноттингема, обнаружили, что там уже никого нет. Линкольн с мятежниками двинулся на юг, а Генрих, бросив Ноттингем, избрал местом пребывания армии Радклифф, расположенный как раз на пути врага. Именно здесь появилась возможность встать на пути Линкольна.

– Где шатер короля Генриха? – окликнул Оливер ближайшего стражника.

– Кто желает видеть короля? – потребовал тот ответа. Оливер перегнулся и обжег разъяренным взглядом несчастного солдата.

– Личный секретарь короля.

– Оливер Кинг?

Дождавшись, пока Оливер резко кивнул, стражник с преувеличенным почтением откинул забрало.

– Король Генрих спрашивал о вас. Немедленно скачите вон туда, на холм. Видите знамя?

– Прекрасное зрелище, – пробормотал Арт, – только добраться не так-то легко. Уверены, что мы сможем найти дорогу?

Раздавшийся смех тут же угас под осуждающим хмурым взглядом Гриффита, и валлийские рыцари отъехали, чтобы поздороваться с соотечественниками, прибывшими раньше. Арт тяжело вздохнул.

– Должно быть, рады убраться подальше от старого зануды, – объявил он, ни к кому в особенности не обращаясь.

– Ну а тебе, считай, не так повезло, – рявкнул Гриффит. – Никуда не уходи и стереги вещи.

По пути к шатру короля все молчали, не обращая внимания на Арта, кипевшего не находящей выхода яростью. Поездка была нелегкой, но хотя погода выдалась солнечной, настроение Гриффита ухудшалось с каждой секундой. Он казался угрюмым и мрачным, но поскольку не имел опыта в подобных делах, то и срывал злость на окружающих.

Мэриан отпустила его на войну без малейшего слова сожаления. Не послала нежной записки и вообще ничем не показала, что тревожится за него. Даже не подошла к окну, чтобы махнуть на прощание рукой, а ведь Гриффит то и дело оглядывался, выезжая по дороге из замка. Неужели не понимает, что многие из тех, кто сегодня здоровы и веселы, завтра падут в битве? Неужели не сознает, что его могут ранить?

Конечно, сам он был достаточно уверен в том, что останется цел, поэтому и смеялся над женскими тревогами. Только хотел, чтобы его женщина боялась за него, страдала, мучилась каждый момент его отсутствия.

Не успели они спешиться у королевского шатра, как навстречу вышел сам Генрих.

– Гриффит, где ты был? Я веду войну без самого доверенного советника! Оливер, а ты? Мои послания пишет оруженосец, а это значит, что их вообще вряд ли кто понимает.

Оруженосец и все остальные военные советники столпились вокруг короля, громко протестуя, хотя и добродушно ухмыляясь при этом, из чего Гриффит заключил, что дела идут неплохо. Бросив поводья пажу, он спросил:

– Где граф Линкольн с армией?

– Приятное приветствие! – воскликнул Генрих, дружески хлопнув Гриффита по плечу. Поняв, что был слишком резок, Гриффит пояснил:

– Ваше величество, вы послали за вашим ничтожным слугой, и я прилетел на крыльях надежды. – И, поплотнее закутавшись в плащ, настойчиво повторил: – Где Линкольн?

Рассмеявшись, Генрих покачал головой и обратился к собравшимся:

– Видели вы когда-нибудь валлийца, не наделенного льстивым языком?

– Может, ваше величество, – вмешался Оливер, – он нуждается в валлийской земле под ногами и прекрасной женщине в объятиях, прежде чем с языка потечет мед.