Цезарь бодро потрусил к выходу.

Я нарочно задержалась на работе подольше — не хотелось идти одной в пустую квартиру. И думать о своей дальнейшей жизни тоже не хотелось. Я тащилась домой пешком от метро и уже свернула в свой переулок, как вдруг послышался детский плач:

— Мама, мамочка!

Я оглянулась, это был голос Аськи. Я заметалась по переулку.

— Мама, скорее! — Голос доносился из машины с затемненными стеклами.

— Асенька! — Я забарабанила в стекло. — Откройте!

Дверца открылась, оттуда выскочил какой-то тип, больно схватил меня за волосы и прохрипел:

— Торопись, а то поздно будет!

Он отвел мою голову назад и уже собирался стукнуть меня лицом о дверцу, как вдруг отпустил меня, охнул и осел на асфальт. Из-за его спины я увидела человека в темной шапочке, надвинутой на лоб. Лицо его было завязано носовым платком. Он отшвырнул меня от машины, а сам бросился вперед, там было открыто боковое стекло, откуда доносился детский плач. Человек заглянул туда, потом с размаху двинул кулаком. Что-то хрустнуло, раздался мужской крик, человек вытащил из машины маленькую коробочку, бросил на асфальт и раздавил каблуком. Тип, которого он перед этим огрел по шее, уже очухался и садился в машину. Автомобиль тронулся рывком, мой спаситель бросился было за ним, но метров через двадцать из машины выбросили что-то длинное, завернутое в черный полиэтилен, по размеру это подходило под рост шестилетнего ребенка. Сверток мягко шлепнулся на асфальт. Ужас сковал меня всю, я застыла на месте. Платок упал, и я узнала в моем спасителе Кирилла.

— Не смотри туда, не смотри! — крикнул он и одним прыжком оказался у свертка.

В голове у меня промелькнула мысль, что если там мой ребенок, то я проживу после этого только три минуты — ровно столько, чтобы добежать до проспекта и броситься под первый попавшийся грузовик.

Кирилл что-то делал со свертком.

— Таня, иди сюда, не бойся!

Я подошла на негнущихся ногах. В свертке была большая тряпочная театральная кукла ростом с шестилетнего ребенка. Кукла была одета в Аськину голубую пижамку с зайчиком на кармашке.

Мне показалось, что я издала звериный рык, но на самом деле это был еле слышный стон. Кирилл подхватил меня на руки и бегом понес к парадной. Самое интересное, что в переулке не было ни души, хотя было всего десять часов вечера.

Дома было тихо и темно. Я своими ногами прошла в комнату и опустилась на диван. Кирилл помог мне снять куртку, разделся сам и показал на полураздавленную коробочку.

— Это был магнитофон. А пижамка новая, вот, смотри, даже ярлык не оторвали.

Да, действительно, фирма ДЛТ, пижама детская, размер 32.

— Опять спектакль, — вздохнула я, — еще один раз, и мне конец.

— Где твой ребенок?

— Тебе зачем? В надежном месте.

— Тогда что ты волнуешься?

Я промолчала, мужчины — толстокожие создания, меня могла бы понять только женщина-мать.

— Таня, тебя шантажируют?

— Ну да.

— Насколько я мог заметить, это были не черные.

— Какие черные? Ах, эти… — Я уже и забыла, как неизвестный спас меня от арабов. Тут я вспомнила, как Кирилл показался мне настоящим ниндзя в своей шапочке, и спросила:

— Послушай, а это не ты?

— Что — я?

— Прикончил арабов.

Поскольку он недоуменно молчал, я рассказала ему всю историю с арабами, как меня похитили, только сначала пришлось рассказать и про бандитов, и про Шамана на шоссе, и про Братца Кролика.

«Ой-ой-ой, — думал Кирилл, — бедная больная головка! Все у нее смешалось — кролики, зайчики, бандиты, арабы. Откуда тут взялись арабские террористы? Бедная девочка! Какой-то подлец шантажирует и запугивает ее, а после лекарства, теперь уж ясно, что Валентина накачали ее каким-то наркотиком, может быть, он длительного действия, голова у нее плохо работает, она ничего не соображает. Неужели, так будет всегда? Но не надо с ней спорить, а то она еще больше разволнуется, девочке сегодня и так досталось».

— Нет, это не я, — с сожалением ответил Кирилл, — я так не смогу. Сейчас такие асы, это надо все время тренироваться. А у меня всей подготовки, что в десантных войсках служил. Да самбо занимался. Со шпаной на улице могу справиться, да с этими козлами, — он кивнул на магнитофон, — а если кто серьезный, — нет, это не я.

— Все равно здорово! — искренне сказала я.

— Тебе надо что-нибудь съесть и выпить чаю, это снимает стресс.

Он легко, пружинисто поднялся, я увидела, как под тонким свитером ходят мускулы, Интересно, а как он выглядит.., тьфу, я же все это видела, но ни черта не помню. Мы выпили чай молча.

— Таня, ты больше ничего не хочешь мне рассказать? Кто эти люди? Кто тебе звонит? Тот же тип с фотографией?

— Откуда ты знаешь про фотографию?

— Ну да, я залез в твою сумочку и видел фотографию. Ты должна была сама мне ее показать!

— Он пугает меня фотографией, но я ничего не помню! Я знаю, что я там была, но ничего не помню. И зачем мне было его убивать? — Слезы хлынули у меня из глаз.

Кирилл обнял меня и прижал к себе.

— Успокойся, ты не могла его убить.