— Двадцать пять минут пятого. Ничего не понимаю. Поезд в Дублин отходит из Трали в шесть. Уж не думают ли они отправить нас на баррикады во фраках!

Как раз в эту минуту к графине Кендалль подошел метрдотель, нагнулся и что-то сказал шепотом.

Лицо д-ра Грютли расплылось в широкую улыбку.

— А, это наверное Ральф. Сама точность! А я чуть было не оказался к нему несправедлив. Смотрите, в парке, под дождем, экипажи Кендалла, и он с ними.

Он налил себе последнюю рюмку виски и залпом выпил.

Ждали два экипажа. Генриксен, Идзуми, Гарвей и Грютли сели в первый, Антиопа пригласила меня ехать с ней во втором и сделала знак Ральфу, чтобы и он сел с нами.

Когда мы выезжали из решетки парка Клэйр, графиня Кендалль сказала:

— А я уж начинала тревожиться, Ральф. Мы не опаздываем?

— Будьте совершенно спокойны, ваше сиятельство. Мы даже выехали на пять минут раньше.

Когда наш экипаж остановился у подъезда замка Кендалль, было пять часов без десяти. Антиопа прошла прямо в свои комнаты.

Г-н Ральф подождал, пока остальные четыре пассажира из второго экипажа вошли в вестибюль, и только тогда обратился к нам. Голос его был четок и почтителен.

— Господа, его сиятельство граф д’Антрим возложил на меня обязанность подтвердить вам то, что он уже лично говорил вам. Сегодня, в час, начинается в Дублине борьба Ирландии с Англией, та борьба, лояльный характер которой вы изъявили желание удостоверить от имени всех стран. Мы сейчас уезжаем в Дублин, господа, и нашим главою приняты все меры, чтобы тем из вас, кто пожелает предпринять это путешествие, были обеспечены наилучшие условия.

— Мы все едем, — сказал полковник Гарвей, — само собою разумеется, за исключением сенатора Баркхильпедро. Чтобы ехать туда, нужно сначала приехать сюда.

Г-н Ральф поклонился.

— Хорошо, господа. В таком случае я беру на себя смелость сообщить вам расписание, которому мы будем точно следовать с настоящей минуты, и я позволю себе просить вас, ввиду чрезвычайной краткости времени, сообразоваться с ним.

Сейчас пять часов. Вы подниметесь каждый в свою комнату, чтобы уложиться. Вы будете так любезны сойти вниз в половине шестого. У вас останется полчаса, чтобы слегка позавтракать, проститься с графом д’Антримом и выслушать его пожелания. В шесть...

— Но поезд из Трали уходит в шесть, — не мог не возразить д-р Грютли, — а до этого вокзала миль семь.

— В шесть часов, — продолжал невозмутимо г-н Ральф, — мы выедем из Кендалла на автомобиле и в сорок минут седьмого нагоним поезд на Листоуэльском вокзале. А теперь, господа, разрешите мне удалиться, меня ждут дела.

— Отлично, отлично, — сказал мне д-р Грютли, поднимаясь по лестнице и все еще слегка прихрамывая. — Все это великолепно! А было время, когда в этом доме не разрешалось даже заикнуться о том, чтобы сесть в автомобиль. Перемены, перемены!

Я быстро переоделся. За исключением туалетных принадлежностей, которые я уложил в маленький сак, весь остальной мои багаж был уже уложен в сундук. На него был наклеен чистый ярлык для адреса.

Я погасил электричество и быстро спустился вниз. На лестнице спохватился, что забыл поставить обратно в библиотечный шкаф «Тристрама Шенди». Мне было досадно, что я не воспользовался этим предлогом, чтобы еще раз увидеть комнату, в которой провел, несомненно, оригинальнейший месяц всей своей жизни.

Д-р Грютли был уже в столовой. Барон Идзуми и полковник Гарвей скоро присоединились к нам. В руках у полковника была телеграмма, пришедшая накануне вечером: телеграммой сенатор Баркхильпедро уведомлял нас, что болезнь старой тетки вынуждает его еще отложить поездку.

— Я думаю, — сказал д-р Грютли, — что он захотел удвоить — на зеленых полях различных Ривьер — деньги, ассигнованные ему на расходы по путешествию.

Никто ничего не ответил. Вошел г-н Ральф с листом бумаги.

— Будьте столь любезны, господа, — сказал он, — записать на этом листе адреса, куда вы хотели бы направить ваш багаж в случае каких-либо осложнений.

Мои коллеги один за другим выполнили эту формальность. Я последним вписал просимый адрес, причем указал Дом печати, уверенный, что юному Лабульбену доставило бы удовольствие позаботиться о судьбе моего жалкого сундука.

Когда я возвращал Ральфу лист, то увидел, что он — в форме офицера волонтеров.

— Теперь, господа, — пожалуйста, — сказал он.

Молча пошли мы за ним. Минуты были полны такой торжественности, что даже д-р Грютли, показалось мне, как-то оробел.

Граф д’Антрим ждал в той гостиной, где принимал нас в первый раз. За его креслом, облокотившись о спинку, стояла графиня Кендалль. Она была в короткой юбке, открывавшей ноги в высоких желтых башмаках, и в серой куртке волонтера. У кожаного пояса, от которого шел к правому плечу тонкий ремешок, пристегнута кобура с револьвером.