– Я просто не хочу, чтобы потом ты почувствовала себя брошенной и расторгла сделку.

– Так ты бросал много женщин?

Снова эта неясная интонация, но Джонни ответил честно, потому что не видел смысла выкручиваться:

– Время от времени.

Ники уперлась руками ему в грудь и оттолкнула его. «Черт, – подумал Джонни. – Я проиграл».

– В моем мире секс – это секс, домики на дереве – это домики на дереве. – Ники улыбнулась. – И они никогда не сталкиваются.

– Ты наполнила радостью этот день, малышка. – Джонни снова притянул Ники к себе.

– До тех пор пока ты будешь наполнять радостью эту ночь, все будет великолепно.

Джонни усмехнулся:

– А вот теперь ты на меня давишь.

– Хочешь сказать, что газеты врут, и ты не можешь за ночь удовлетворить пять женщин?

– Я этого не говорил.

– Какой заносчивый тип!

Джонни улыбнулся:

– Нельзя правду назвать хвастовством.

– Теперь я с нетерпением жду ночи.

– Если без шуток, – мягко произнес Джонни, – то я тоже.

Он повел Ники в спальню так уверенно, словно уже бывал здесь раньше, но она не собиралась расспрашивать его, откуда он так хорошо знаком с расположением комнат, – ее ждало более интересное занятие. Ее либидо было сосредоточено на ближайшей цели – немедленном удовлетворении.

И какая другая женщина вела бы себя по-другому, если бы самый сексуальный мужчина в мире направлялся к ее постели? Уж не говоря о том, что Джонни Патрик был потрясающе красив.

При этой мысли все чувства Ники затрепетали, центры удовольствия приготовились действовать, а сознание безостановочно пело: «ПРЕД-ВКУ-ШЕ-НИ-Е!»

– Посиди минуточку, – сказал Джонни, усадив Ники на кровать с балдахином. – Я открою шторы. Отсюда можно увидеть Эйфелеву башню.

Ники хотелось выпалить, что не может ждать ни минуточки, но она не могла связать и двух слов.

Похоже, Джонни этого не замечал – вероятно, женщины, утратившие дар речи, были в его жизни обыденным явлением.

– Тебе понравится вид, – пообещал Джонни.

Ники улыбнулась и кивнула, хотя вид, открывавшийся ей прямо сейчас, действительно был просто великолепен.

– Эйфелева башня может подождать, – задушенным голосом произнесла Ники.

Джонни коротко глянул на нее и улыбнулся.

– Конечно, – пробормотал он, наклонился и задрал ее юбку. – Тебе нужно немедленное удовлетворение? Я правильно понял? – Вопрос не требовал ответа, потому что Джонни уже запустил палец под ее трусики и вел им по влажной шелковистой расселине. – Мм…м… как приятно…

Напряженная, нетерпеливая, Ники задрожала, услышав сексуально откровенное мужское одобрение в этом грубовато-нежном тоне.

– Если бы мы пошли в бар, ты бы не выдержала, – прошептал он, прижавшись губами к ее губам и продолжая ласкать пальцем. – Пожалуй, нужно помочь тебе разрядиться. – Целуя Ники, он добавил к первому еще один палец, а потом, с некоторым усилием, и третий. – Эй, эй, расслабься, – велел он ей и мягко опрокинул Ники на спину. – Мы хотим сделать это медленно и нежно…

Джонни не ждал ответа, а Ники закрыла глаза и полностью отдалась его ласкам. Самому же Джонни не требовалось поощрение, ему достаточно было одного ее негромкого хрипловатого стона.

А он услышал не один.

О-о-о Господи!!! Ники охватил лихорадочный экстаз, в крови забурлил жаркий, исступленный восторг. Изящные пальцы Джонни двигались внутри ее с точной, заученной чувственностью. Они самым утонченным образом гладили и массировали, м-е-е-е-дленно продвигаясь вперед, мягко нажимали на то самое хитрое местечко в самой глубине, выходили и входили, все снова и снова, повторяя это с виртуозным мастерством, и должны были привести ее к пику очень, очень скоро.

Эта его комбинация «танцуем танго» была особенно эффективна, когда он одновременно большим пальцем стимулировал ей клитор.

– Такая влажная киска должна держаться часами, – прошептал Джонни низким, хриплым голосом и улыбнулся.

Да! Это был последний штрих. Конечно, Ники и так была на грани, но мысль о долгих часах в постели с Джонни Патриком – о его крупных руках и твердом члене, не говоря уж о его сладком люби-меня тоне – оказалась тем, что ей требовалось, чтобы перескочить… эту… грань!!!

Оргазм начался с мелкой, едва ощутимой дрожи в самом ее жарком, пульсирующем средоточии и стал расходиться дальше все расширяющимися кругами, быстро набирая скорость и силу, и наконец достиг предела ощущений и взорвался с невероятной мощью. Пронзительные крики Ники заставили вздрогнуть даже Джонни, считавшего, что он слышал уже все на свете.

Вот это ничего себе, подумал он. А малышка, оказывается, горячая сексуальная штучка!

Если так, то ему предстоит исключительно интересная ночь.

Через несколько мгновений ресницы Ники затрепетали и медленно приподнялись.

– О-о, спасибо, – пробормотала она, изумрудно сверкая глазами.

– Не за что, – ухмыльнувшись, ответил Джонни. – Я и сам доволен. – Он показал на окно: – Как теперь насчет Эйфелевой башни? Ты в состоянии полюбоваться видом? – Пусть его считают сентиментальным, но Париж – это в первую очередь Эйфелева башня.