Шрифт:
— Я пойду за ним, — сказал Страйкер. — Иди в дамскую комнату. Там встретишься с матерью.
— Что…
Он прижал палец к ее губам и поцеловал ее в лоб.
— Ты мне веришь?
— Да, — без колебаний ответила Мел.
— Тогда иди.
Она кивнула и быстро пошла по направлению к дамской комнате.
С противоположной стороны вестибюля раздался звонок лифта, и Линкс вошел в открывшиеся двери. Они плавно закрылись, и убийца исчез. Увы, слишком ненадолго. Во всяком случае, на взгляд Страйкера.
Страйкер устремился в сторону лифтов, на мгновение остановившись рядом с конторкой консьержа.
— Миссис Прескотт?
Она повернула к нему голову.
— Да?
— У меня для вас поручение от вашей дочери. Она просила, чтобы вы зашли в дамскую комнату. Я думаю, вам следует поторопиться. Кажется, вашей дочери нехорошо.
ГЛАВА 50
Дамская комната выглядела не менее изысканно, чем остальные помещения отеля. К счастью, в ней никого не было, если не считать служительницы, которая в обмен на мелкие монетки выдавала полотенца и другие туалетные принадлежности.
Дверь распахнулась, и я подумала, что это кто-то другой. С моим везением…
Но это была мама.
— Мелани! Дорогая, с тобой все в порядке? — Она приложила ладонь к моему лбу. — Какой-то человек сказал, что тебе нехорошо.
Мама пощупала мою куртку и внимательно посмотрела мне в лицо.
— Боже мой, девочка. Ты выглядишь ужасно. Она взяла прядь моих волос, подняла вверх и выпустила из руки, укоризненно цокая языком. Кажется, я уже говорила, что эта женщина — настоящий специалист по воспитанию самоуважения.
Не отвечая, я схватила ее за руку и потянула за собой в кабинку. Она не ожидала такого поворота событий и не оказала сопротивления, Я закрыла дверцу на задвижку и встала так, чтобы мама не могла сбежать,
— Мелани! Что это ты придумала? Я приложила палец к губам.
— Пожалуйста, мама. Пожалуйста, говори тише.
Она широко раскрыла глаза, и я съежилась, ожидая грандиозного скандала. Однако мама меня удивила. Она кивнула и поправила юбку, чтобы подол не касался унитаза.
— Что происходит, Мелани? Ты заболела? Что все это значит?
— Все хорошо. — И поскольку это было не совсем так, я добавила: — Я не больна.
— Тогда что…
— Послушай, мама, я не могу… Я не могу рассказать тебе о том, что происходит.
— Мелани…
Я подняла руку.
Тонкие брови матери выгнулись вверх, и ее идеальный макияж слегка пострадал в области лба. Никто и никогда не прерывал мою маму.
— Ты мне веришь, мама?
Она заморгала и сделала шаг назад.
— Что за вопрос?
— Это не ответ.
— Конечно, я тебе верю, дорогая. Я тебя люблю.
— Я знаю. Я знаю, что ты меня любишь, но иногда…
Я тряхнула головой, с досадой почувствовав, что по моему лицу текут слезы. Не время плакать. Я обязана найти в себе силы и сказать то, что собиралась.
— Вы должны немедленно уехать. Ты и папа. Покинуть город. Без сумок, без багажа, не возвращаясь в ваш номер и ни с кем не разговаривая.
— Мелани, что ты…
— Где папа?
— Он хотел сам запарковать машину. Ты же знаешь, какой он.
— Машину? Вы приехали на машине? Только мои родители способны приехать на
машине в Нью-Йорк из Хьюстона.
— Ну да. Мы на «лексусе».
— Оставьте его. Просто оставьте, и все. Возьмите такси и отправляйтесь домой. Я позабочусь о машине.
— Это абсурд. Я не собираюсь…
— Мама! Сделай это. Раз в жизни сделай то, о чем я тебя прошу.
Она расправила плечи, приняв хорошо знакомую мне боевую стойку, и я напряглась. Однако мама неожиданно протянула руку и погладила меня по щеке.
— Ты плачешь.
— Это очень важно, мама. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, уезжайте.
Несколько мгновений она внимательно смотрела на меня, и я затаила дыхание. Мама никогда не соглашалась с моими решениями. Мой переезд в Нью-Йорк она считала ошибкой, выбор специализации в университете — абсурдом, мой гардероб — легкомысленным, а макияж неряшливым. Я не надеялась, что она согласится, но попытаться следовало. К сожалению, я не могла рассказать ей обо всем, поскольку хорошо знала свою мать: она бы сразу обратилась в полицию. Нет, она должна уехать только потому, что я прошу ее об этом. Зная мою маму, я прекрасно понимала, что требую от нее слишком многого.