– Вообще-то правда. На Бэйнденском холме испокон веку стоял дом.

После этого призрак с печальным лицом стал встречаться Ричарду но всех уголках дома, даже в спальне. Потом Мейнард понял, что никто, кроме него, не видит привидения; что оно является исключительно ему.

Порой, в самый темный и одинокий час ночи, он слышал его глухие стоны и рыдания – долгие, бесконечно жалобные, полные невыразимого отчаяния. В таких случаях Ричард сразу же зажигал столько свечей, сколько мог найти, спускался из спальни вниз, к очагу, и дремал там до рассвета. Вот и сейчас, сидя возле огня и попивая домашнее пиво, Ричард от души надеялся, что нынешней ночью Смуглая Леди – так он прозвал ее – будет вести себя тихо и не потревожит сон Роберта Морли.

Когда он, наконец, заснул, сидя в кресле, то и во сне увидел ее. Ему снилось, будто вслед за Смуглой Леди он вышел из Бэйнденского дома и напрямик, через поле, идет к лесу. Но там, на опушке, он вдруг испугался и оглянулся в поисках своих собак. Их нигде не было, а вместо них он увидел белого кота Дженны Кэсслоу, трущегося об его ноги. Даже во сне Ричард успел отметить, какое это чудное создание – белое, как снег, с невиданными для животных чисто-голубыми, без малейших проблесков зелени, глазами.

Ричард проснулся внезапно, каждый нерв его был туго натянут, но в Бэйндене царила тишина. Тем не менее он встал, чувствуя, что, хотя еще совсем темно, примерно через час наступит рассвет и на его ферме снова закипит жизнь. Даже не подумав о том, чтобы положить в рот хоть крошку съестного, Ричард завернулся в грубошерстный плащ и вышел из дома, навстречу хмурому пасмурному утру.

Дождь прекратился, но ветер завывал яростнее, чем прежде. На минуту Ричарду захотелось вернуться, но он был слишком строгим и придирчивым хозяином, чтобы лишить себя ежедневного удовольствия наблюдать, как в темноте плетутся на ферму его работники.

Опустив голову, Ричард брел вдоль поля и вдруг замер в изумлении – навстречу ему из темноты двигалась закутанная в плащ женская фигура. Несколько секунд он недоумевал, кто бы это мог быть, но потом по высокому росту понял, что это девчонка Кэсслоу бродит в одиночестве по лесам и лугам, даже не дождавшись рассвета.

Ричард бесшумно сошел с тропинки и спрятался за деревом. Дженна прошла совсем рядом, так его и не заметив. Когда она проходила, порыв ветра вдруг раздул полы ее плаща – и у Ричарда полезли на лоб глаза, когда он увидел высокие полные груди и длинные стройные ноги. Если не считать плаща, девчонка разгуливала нагишом!

В тот момент, когда Бенджамин Мист уже собрался выйти из дому и отправиться с очередным визитом к Деборе Вестон, в дверь его коттеджа вдруг постучали. Неохотно отворив, Бенджамин почувствовал, что его лицо вытянулось еще больше, когда он узнал Дженну Кэсслоу. Он не видел ее с того вечера, когда она в гневе убежала от него, и воспоминание об этом явственно витало в воздухе между ними, когда она сказала.

– Извини, что побеспокоила, Бенджамин, но сегодня утром сломалась доильная табуретка моего отца, а ему трудно без нее обходиться. Ты не мог бы на нее взглянуть?

Ее тон был примирительным, почти извиняющимся, и, немного помедлив, Бенджамин ответил.

– Заходи. Я посмотрю и скажу, можно ли ее починить.

Интересное дело, решил Бенджамин: ножка табуретки отломалась так аккуратно, что можно было подумать, будто это сделано умышленно.

– Как это случилось?

– Очень просто – я села на нее, и ножка подломилась.

– Очень чистый разлом. Завтра я вес сделаю, а сейчас, извини, мне нужно идти. – Ему не хотелось упоминать в присутствии Дженны имя Деборы.

Девушка вмиг побелела, и Бенджамин только теперь заметил, что она натянута, как струна. Однако она нашла в себе силы улыбнуться, ответив:

– Тогда я пойду, не хочу тебя задерживать. – Дженна повернулась, как бы собираясь выйти, но тут ее рука нырнула в корзинку, и почти беспечным тоном она добавила: – Ох, чуть не забыла. Даниэль прислал тебе своего пива, помня о том, как оно тебе понравилось. Вот, возьми.

Она достала керамическую бутылку и поставила на стол.

– Как это мило с его стороны. Я оставлю это удовольствие на потом.

– Но ты выпьешь его сегодня?..

– Да, попозже, когда вернусь от Деборы. Но вначале позволь мне отвезти тебя домой.

Несмотря на то, что он упомянул имя ее соперницы, на лице Дженны вспыхнула улыбка – такая неповторимо живая и красивая, что Бенджамин был поражен. Но ему было некогда долго о ней думать, и, накинув плащ, плотник вывел Дженну на улицу и запер за собой дверь.

На Мэгфилд опустились сумерки, и во всех жилищах, расположенных по обе стороны проходящего через сердцевину селения тракта, начали появляться огни. Ярко осветились окна дома железных дел мастера Айнекомба; более дешевые и экономные свечки зажгли в маленьких домишках, рассыпавшихся вокруг церкви; засияли разными цветами окна дворца – сэр Томас не жалел денег на такие пустяки; и даже в верхнем этаже дома, построенного для сэра Томаса Грэхема, а ныне занимаемого семейством Хоггон, замелькал неяркий свет.