Но он ошибся. Когда, руководствуясь гомоном голосов, братья выбрались из чащи и присоединились к остальным охотникам, то увидели, что олень лежит на земле, а из раны на его белой шее струей бьет кровь.

– Он выскочил из лесу прямо на нас, – пояснил егерь. – Сам полез к нам в руки.

Роберт отвернулся. Что-то в печальных глазах умирающего животного напомнило ему выражение лица Деборы, когда он видел ее в последний раз. Роберту отчетливо припомнился яркий летний день, когда он, полный радужных надежд, с алым пером на шляпе, прискакал из Глинда для того, чтобы узнать, что Дебора стала женой Ричарда Мейнарда.

Роберт продолжал думать о ней и вдруг, не поверив своим ушам, услышал голос своего брата, обращавшегося ко всей компании:

– Сегодня переночуем в Бэйндене. Это всего в миле отсюда, а уже нет сил возвращаться в Глинд сквозь такой туман.

Роберт неохотно кивнул. Он предпочел бы больше никогда в жизни не встречаться с Деборой. Опустив плечи, он последовал за братом, чувствуя себя обманутым и безнадежно отчаявшимся.

В эту морозную январскую ночь ветер кружил вокруг Бэйндена, завывая почти человеческим голосом. Плотно обернув шаль вокруг своего располневшего тела, Дебора пошла проверить, хорошо ли закрыты окна.

Дебора всегда ненавидела ветер. Он казался ей живым существом, диким зверем, который, обхватив дом лапами, терзал зубами крытую тростником крышу и иногда рычал и фыркал в трубу.

Завершая обход, она на минуту присела передохнуть возле очага. Ребенок, который со дня на день должен был появиться на свет, бился и прыгал у нее под сердцем в неистовом стремлении поскорее увидеть мир взамен надоевшего ему тесного и темного обиталища.

Дебора гадала, кто это будет: мальчик, такой же избалованный и испорченный, как отец, или девочка, которая может унаследовать душу одной из двух Дебор, таящихся в теле ее матери.

Там, снаружи, ветер пел свою бесконечную заунывную песнь. Встав, Дебора направилась в комнату господ Глинда. Оглянувшись, она заметила свое отражение в большом зеркале, когда-то привезенном сюда Гербертом Морли. На нее смотрело испуганное, затравленное существо, постоянно преследуемое мыслью о том, что под этой же телесной оболочкой таится другое, порочное и опасное, способное в любую минуту вырваться наружу.

– Я – мать этого ребенка, – громко заявила Дебора, положив руки на свой выпуклый живот.

И вдруг увидела, как исказились ее черты, и на лице проступило то самое страшившее ее выражение хитрости и порока.

– А я в этом не уверена, – произнес голос, в котором Дебора с ужасом узнала свой собственный. – Я больше сделала для того, чтобы он появился на свет, чем ты, глупая, плаксивая девчонка.

Разрыдавшись, Дебора вылетела из комнаты, бросилась вниз по лестнице и вдруг ощутила дуновение леденящего холода. Остановившись, она увидела, что навстречу ей поднимается служанка в старомодном белом чепце, из-под которого выбилась прядь блестящих темных волос.

– Зачем вы туда идете? – поинтересовалась Дебора. – Там, наверху, все в порядке.

Служанка не ответила, только улыбнулась странной печальной улыбкой – улыбкой, пригвоздившей Дебору к месту.

– Кто вы? – прерывающимся от ужаса голосом спросила она.

Снова молчание – и затем на глазах Деборы женщина исчезла, растаяла, как дым. В комнате никого не было, только потрескивали поленья в очаге, да снизу доносились чьи-то голоса, прислушавшись к которым, Дебора почувствовала себя еще хуже.

– …Охотились неподалеку, и вдруг наполз туман, – произнес властный мужской голос. – Мы переночуем здесь, Мейнард, а завтра с утра тронемся в путь. Мужчины пусть спят внизу, в зале, а мы с братом ляжем в господской комнате.

Ребенок во чреве Деборы яростно забился, когда она спускалась по лестнице навстречу его отцу. Там, внизу, нервно комкая в руках шляпу, стоял Роберт Морли с испуганным и озабоченным лицом.

На мгновение воцарилась тишина, показавшаяся странной всем, хотя никто не догадывался о ее истинной причине. Потом вновь раздался гомон мужских голосов, и вскоре Дебора обнаружила себя хлопочущей по устройству гостей, раздающей приказания слугам и надзирающей за приготовлением ужина.

Когда охотники разместились вокруг стола, Дебора вновь почувствовала на себе пристальный взгляд мужчины, укравшего ее невинность.

Роберт ничего не сказал, только чуть-чуть приподнял стакан и сразу отвернулся. В его поведении появилось что-то новое, какая-то горечь, заставившая сердце Деборы наполниться печалью. Молодая женщина знала, что, несмотря на то, что они виделись лишь дважды, она успела завоевать его, и даже такая, как сейчас, подурневшая и располневшая, может просить его о чем угодно.