– Дебора! – понизив голос, прошипел Мейнард. – Отдай ребенка служанке. Я хочу поговорить с тобой наедине – сию минуту!

Она бросила на него взгляд, окончательно уничтоживший его надежды – столько в нем было отвращения и страха. Если бы Ричард не был так разъярен, то мог бы заплакать.

– Почему ты испытываешь ко мне такое отвращение? – обрушился он на жену, уже не заботясь о том, что их могут услышать слуги. – Лишь однажды ты проявила охоту, да еще как! Что, уже забыла об этом, или предпочитаешь не вспоминать? – Схватив Дебору за руку, он грубо привлек ее к себе, не обращая внимания на заплакавшего ребенка. – Ну?!

Дебора попыталась высвободиться.

– Это было минутное ослепление, мгновение безумия, Ричард. Я – порядочная женщина, а не распутница!

С этими словами она, сунув младенца в руки мужа, стремительно побежала вниз по склону. Остолбенев, Ричард несколько секунд смотрел ей вслед, а потом ринулся в дом, где поспешно передал испуган но орущего ребенка не менее перепуганной служанке и сразу же бросился вслед за Деборой.

– Сейчас я изнасилую эту суку, – бормотал он на бегу. – Хватит надо мной издеваться.

Ярость и печаль – два чувства, постоянно обуревавших Ричарда на протяжении нескольких послед них месяцев, – неистово бушевали в его сердце.

«Если Дебора опять оттолкнет меня, я убью ее, – подумал он. – Или нет, лучше я заведу любовницу и никогда больше не прикоснусь к этой мерзавке».

Вдруг Ричард остановился, наткнувшись, словно на невидимую преграду, на мысль о Дженне Кэсслоу, не в силах понять, почему он ненавидел ее, такую красивую и желанную, все эти годы.

«Он должен все исправить, – решил Ричард. – Он сделает ей большой, хороший подарок – дичь, мясо, другие продукты. Кажется, у него где-то валяется оставшийся еще от матери резной гребень? Как он подойдет к ее блестящим черным волосам!»

Ричард опять пустился в погоню, но уже с куда меньшим энтузиазмом, чем минуту назад. Если его бесчувственная, холодная жена избегает его, черт с ней. В одном пальчике черноволосой ведьмы больше огня и обаяния, чем во всей пресной, вялой Деборе Вестон.

В этот вечер долина была золотисто-зеленой. Вода, холодная и прозрачная на середине реки, вспенивалась в молоко, накатываясь на прибрежную гальку. В ее темной глубине отражались мед ленно плывущие по небу, словно невесты к алтарю, белые облака.

Выйдя из Шардена и, как обычно, удивившись, почему именно это место так успокоительно и притягивающе на него действует, Бенджамин решил проехать в Мэгфилд по верхней гряде, чтобы сверху полюбоваться Бивелхэмской долиной и в который раз восхититься ее неповторимой красотой.

Внизу раскинулись поля, переливавшиеся всеми мягкими оттенками от яшмы до изумруда, приникнув к подножиям холмов, кажущихся то вишневыми, то темными, как чернила. Стоял чудный, восхитительный вечер: каждый запах, каждый вид, каждый цвет были изумительными и единственными в своем роде, острыми и отточенными, и где-то в вышине, дополняя картину до совершенства, пел жаворонок.

Бенджамин натянул поводья и огляделся, радуясь тому, что путь к его дому пролегает по самому сердцу прекрасной долины. С вершины, где он находился, бродившие по лугам овцы казались белыми точками, а коровы – мелкими коричневыми камушками. Бен жамин увидел, как одна из точек, быстро двигаясь в его направлении, растет и постепенно приобретает очертания человеческой фигуры. Потом, когда она приблизилась, он разглядел, что это женщина, с трудом карабкающаяся по склону холма.

С замирающим сердцем Бенджамин понял, что это Дебора, и подумал о том, что сейчас впервые с момента их разрыва он окажется с ней наедине. Полный дурных предчувствий, он медленно поехал ей навстречу.

Когда она была уже достаточно близко, он увидел, что она не просто запыхалась, но и плачет, что ее волосы растрепались и торчат во все стороны, а подол юбки изорван в клочья.

– Что такое? – вскричал он, пуская лошадь в галоп. – Дебора, что случилось? На тебя напали?

Услышав его голос, она остановилась и, тяжело дыша, стала дожидаться, пока он подъедет поближе. Не позаботившись о том, чтобы поздороваться, Дебора сообщила.

– Я убегаю от Ричарда, – и из ее глаз хлынули новые потоки слез.

Плотник совсем пал духом. Он не испытывал ни малейшего желания вмешиваться в семейные дела Деборы. Не зная, что сказать, он спешился и встал возле своей лошади.

– Возьми меня с собой, – вдруг истерически выкрикнула Дебора. – Бенджамин, ты должен защитить меня!

– Я не могу, – ответил Бенджамин, раскаиваясь в собственной резкости. – Дебора, ты жена Ричарда Мейнарда. Если он жестоко с тобой обращается, только твоя семья имеет право вмешаться.

Дебора с горечью взглянула на него и утерла слезы тыльной стороной ладони.