Боркен говорил тихим голосом, но Макграт отчетливо слышал каждое слово. Он в ужасе посмотрел на Уэбстера. Игра еще не успела начаться, а они уже были близки к поражению. Правило номер один требует вести переговоры. Говорить, говорить и говорить, постепенно захватывая лидирующую роль. Утверждая свое превосходство. Классическая теория ведения осады. Но если начать переговоры с извинений за крик, можно сразу распроститься со всеми надеждами на превосходство. Это все равно что лечь кверху брюхом. С этого момента ты становишься тряпкой, о которую вытирают ноги. Макграт решительно замотал головой. Уэбстер кивнул. Молча. Он держал рацию, не говоря ни слова. Он знал, как нужно себя вести. Ему уже приходилось бывать в подобном положении, и не раз. Он все понимал. Сейчас первым должен был заговорить слабейший. И Уэбстер был решительно настроен молчать до победного конца. Он ждал, уставившись себе под ноги.

– Вы меня слушаете? – наконец не выдержал Боркен.

Уэбстер продолжал смотреть себе под ноги, не произнося ни слова.

– Вы меня слушаете? – повторил Боркен.

– Что ты замыслил, Бо? – спокойно спросил Уэбстер.

Воздух наполнился сердитым дыханием.

– Вы отрезали мой телефон. Я хочу, чтобы вы восстановили линию.

– Нет, мы с ней ничего не делали. Разве твой телефон не работает?

– Я не получил ответа на свои факсы.

– Какие факсы? – изобразил искреннее удивление Уэбстер.

– Не вешайте мне лапшу на уши. Мне известно, что вы перерезали телефонную линию. Я хочу, чтобы вы ее восстановили.

Уэбстер подмигнул Макграту.

– Хорошо. Мы сделаем это. Но сначала ты должен кое-что сделать.

– Что?

– Отдай нам Холли. Подведи ее к мосту и оставь там.

Снова наступила тишина. Затем опять прозвучал смех. Громкий и пронзительный.

– И не мечтайте. И вообще, никаких переговоров больше не будет.

Уэбстер понизил голос. Заговорил тоном самого рассудительного человека на свете.

– Послушайте, мистер Боркен, если никаких переговоров не будет, как мы сможем помочь друг другу?

Снова молчание. Макграт не отрывал взгляда от Уэбстера. Следующий ответ должен был стать решающим. Победа или поражение.

– Слушай меня, Уэбстер, – наконец произнес голос. – Никаких переговоров не будет. Если вы не будете делать все в точности так, как я говорю, Холли умрет. В страшных мучениях. Все козыри у меня на руках, и я не собираюсь торговаться. Это вам понятно?

У Уэбстера поникли плечи. Макграт отвел взгляд.

– Немедленно восстановите телефонную линию, – продолжал голос. – Мне нужна связь. Весь мир должен узнать о том, что происходит здесь. Здесь творится история, Уэбстер. Я не допущу, чтобы нам мешали ваши глупые игрища. Весь мир должен стать свидетелем первого удара, нанесенного по вашей тирании.

Уэбстер уставился себе под ноги.

– Решение слишком важное, чтобы вы могли принять его сами, – продолжал Боркен. – Вам необходимо связаться с Белым домом. У Вашингтона ведь есть свой интерес в происходящем, вы не согласны?

Даже крохотная примитивная рация передавала силу его голоса. Уэбстер вздрогнул, словно ему на ухо оказывалось физическое давление. Он судорожно дышал, как будто сердце и легкие сражались в его груди за жизненное пространство.

– Определяйтесь с решением, – сказал Боркен. – Я выйду на связь через две минуты.

Рация умолкла. Уэбстер посмотрел на нее так, словно никогда прежде не видел подобного оборудования. Макграт щелкнул тумблером, отключая рацию.

– Хорошо. Будем тянуть время. Скажем Боркену, что восстанавливаем линию. Объясним, что на это потребуется час, а то и два. Пообещаем связаться с Белым домом, с ООН, с Си-эн-эн, с кем угодно. Скажем ему все, что он хочет от нас услышать.

– Зачем он так себя ведет? – недоуменно спросил Уэбстер. – Зачем нагнетает напряженность? Он вынуждает нас нанести удар. Не оставляет нам выбора. Боркен как будто хочет этого, умышленно провоцирует нас.

– Просто он сумасшедший, – решительно заявил Макграт.

– Вероятно, – согласился Уэбстер. – Боркен маньяк. Только этим можно объяснить то, что он стремится привлечь максимум внимания. Потому что, как он верно подметил, у него на руках все козыри.

– Шеф, об этом мы будем беспокоиться позже. Пока что нам нужно потянуть время.

Уэбстер кивнул. Сделав над собой усилие, вернулся к насущной проблеме.

– Однако нам нужно больше, чем два часа. Отряду по освобождению заложников потребуется четыре часа только на то, чтобы добраться сюда. Так что нам нужно минимум часов пять-шесть.

– Хорошо, сегодня ведь Четвертое июля. Скажите Боркену, что у связистов выходной. Объясните, что целый день может уйти только на то, чтобы их разыскать.

Уэбстер и Макграт посмотрели друг на друга. Не сговариваясь, оглянулись на Джонсона. Тот вышел из игры. Генерал безучастно сидел на скале, бледный и растерянный, учащенно дыша. Девяносто часов смертельного напряжения наконец сломали его. Тут в руке Уэбстера снова запищала рация.