— Тогда надо перевешать многих, — фыркнул Иван.

— Наши судьи знают законы, — широко улыбнулся капитан. — Целый год они держали Кидда в тюрьме, дали время одуматься. Но он заупрямился, не захотел делиться и понадеялся на сильных друзей. Тогда и вспомнили о том, что однажды Кидд увидел, как его канонир без разрешения взял бадью, чтобы зачерпнуть воды. Капитан рассердился и шарахнул ею беднягу по голове. Тот скончался на месте.

— Было из-за чего шуметь, цена такой бадье восемь пенсов, — заметил Иван.

— На своем корабле капитан первый после Бога, — торжественно произнес старик. — Он может наказать любого, но лишить жизни, только по решению суда. Даже если в его состав входят только офицеры его корабля. Вот за нарушение этого правила Кидду и вынесли смертный приговор. Так что с королевскими властями шутки плохи!

Иван и Тим подавленно молчали. Не иначе как хитрый старик решил припугнуть новичков. Уж не задумал ли он устроить им подобное испытание? Или собирается сам отправиться в «плавание за собственный счет»? Оба уже побывали в трюмах и поняли, что среди «смешенного груза» на «Сером гусе» имеются орудия и боеприпасы. А с такой туземной командой, каждому из них только дай в руки мушкет, можно отважиться на самые отчаянные приключения.

Видимо, капитан Хинсток и сам понял, что перестарался. Он сделал знак чернокожему слуге, и тот явился с подносом. На нем красовалась оплетенная соломой бутыль, а рядом с ней стаканы из толстого зеленого стекла.

— Согреемся, друзья! В это время года в Капской колонии по вечерам дуют холодные южные ветры. От них ноют мои старые кости, а в горах выпадает снег, и замерзают ручьи. Вот она какая, Южная Африка!

— Ох, верно, капитан! — оживился Тим, радостно потирая руки.

— Попробуйте этот благородный напиток с Антильских островов. Настоящий белый ром! На Ямайке его выдерживают в дубовых бочках не меньше семи лет. Смело пейте этот напиток вольных мореходов, он снимает с души всю тяжесть и дает радость сердцам!

Это не тяжелый темный ром с Кубы или Барбадоса. Тот, если его не разводить фруктовым соком, начисто отшибает память.

Золотистый душистый напиток и верно не походил на казенный горлодер, ставший для многих единственным утешением на королевской флотской службе. Иван, еще недавно сам щедро угощавший спиртным других, осторожно пригубил стаканчик с незнакомым хмельным напитком. Тим же выхлебал все целиком и только зажмурился от удовольствия. Старый капитан сделал вид, что не заметил разницу в их поведении и предложил новый тост.

— Выпьем за дружбу, ребята! Я не предлагаю вам нарушить присягу и стать пиратами. Хотя многие, вполне порядочные люди, подрабатывают таким образом. Взять хоть нашего прославленного «короля морей и океанов» Уильяма Дампира. Теперь он командир королевского корабля «Робак» и недавно вернулся в Лондон после своего третьего кругосветного плавания. Привез подробные карты и описания новых островов в Тихом океане. А ведь начинал свою карьеру как самый обычный буканир!

— Кругосветку я сделал вместе с ним, — признался Тим. — Помню, как встанем на якорь у какого-нибудь неизвестного острова, капитан Дампир сделает все положенные записи в вахтенный журнал и спешит съехать на берег с толстой записной книжкой. Камешки, раковины и цветочки рассматривает, а потом пишет и пишет. Свои заметки всегда хранил в выдолбленных стволах бамбука, которые залеплял воском, чтобы бумага не отсырела. На все эти чудачества наши парни смотрели снисходительно — свое дело он знал отлично. Улов был отличный, и все хорошо заработали. Особенно после того, как прошлись вдоль берегов Китая!

— Довелось и мне побывать в тех краях! Китаяночки такая прелесть! Словно фарфоровые куколки! — капитан Хинсток охотно подхватил новую тему разговора. Но после воспоминаний о встречах с красавицами на разных континентах и островах вновь заговорил о пиратах.

— Сколько славных парней бросили родной дом, и ушли в море из-за женского коварства, — продолжал он и усердно подливал ром в стаканы собеседников. Не забывал подливать и себе.

— Вот, например, майор Боннет. Всеми уважаемый джентльмен, имел на Барбадосе сотни рабов, громадную плантацию сахарного тростника и настоящий дворец. Но не выдержал сварливого нрава своей жены и с горя стал пиратом. Да таким свирепым, что превзошел многих. Это он первым придумал посылать пленных пройтись с завязанными глазами по выставленной за борт доске. Спорил на деньги, кто из них сможет дойти до конца доски, развернуться и вернуться обратно. Тем не менее, когда королевский фрегат расстрелял корабль майора, а его самого повесили на рее, многие жалели несчастного. Особенно те, кто знал его жену.

— Если баба озвереет, она сражается как черт! — изрек уже охмелевший Тим. — Все слышали об этой стерве Мэри Рид и ее подружке Анне Бонни! Вот кто не знал пощады. Когда мы заметили их посудину, то удирали на всех парусах и плакали от стыда. Но королевский флот расправился и с этими мерзавками.

— Выпьем за доблестный флот! — гаркнул Иван и как можно более нетвердой походкой поспешил оставить собутыльников.

Он так и уснул в каюте под бесконечные рассказы стариков. Потом еще несколько раз просыпался от свиста и топота, визгливых звуков скрипки и хриплых голосов, исполнявших морские баллады и известные песни портовых таверн.

Ранним утром, когда все еще спали, а туземная команда отбивала поклоны и бормотала молитвы, Иван отправился к мистеру Ричардсону.

— Не надо беспокоиться, все идет по плану, — сказал тот, выслушав рассказ Ивана. Затем неторопливо раскурил трубку, немного помолчал. На этот раз тонкий шрам на его виске не изменился в цвете. — Тим человек опытный, хотя и любит выпить. Лишнего он никогда не скажет. Это проверено не раз.

— Всю ночь орали, притащили на судно каких-то музыкантов. Никому в гавани не давали спать.