– Ты же знаешь, Серина, я не настолько расчетлив.

– Ну так я не буду твоей любовницей. Я не могу. То, что произошло в Лондоне, осталось в прошлом. Я не допущу, чтобы у меня был от тебя ребенок и ты тайком виделся со мной, когда тебе придет охота утолить свою страсть. Вот женишься, и пожалуйста – люби свою жену.

– Черт тебя подери, Серина! Я что, прошу тебя стать моей любовницей? – Он схватил ее за руку. – Нет. Я хочу, чтобы наши отношения были освящены церковью, а если это невозможно, то мы расстанемся навсегда.

Она кивнула.

– Я позволила тебе соблазнить меня, но это была минутная слабость. Просто тогда мне хотелось, чтобы кто-то меня утешил. Ты утешил и поддержал меня. И я поняла, что могу быть не просто никчемной барышней. Я могу жить и самостоятельно выбирать свой путь.

– У тебя на редкость сильный характер. Тебе надо было только осознать это.

– Но может быть, я напрасно обратилась к тебе за помощью после того, как отвергла тебя? Может, мне стоит самой выступить против сэра Лютера с пистолетом в руке?

Он улыбнулся.

– Это глупо, Серина. Только холодный расчет приведет Хиллиарда на скамью подсудимых, а для этого ты должна пока побыть здесь. Я не могу оставить Калли в таком состоянии, но как только она немного оправится, мы поедем в Сомерсет и все уладим. Можешь на меня рассчитывать.

Она тревожно взглянула ему в лицо.

– Я не хочу причинять тебе страдания. Он слегка коснулся пальцем ее щеки.

– Думаю, не я один буду страдать от неразделенной любви, – усмехнулся он. – Но ничто не заставит меня забыть те дни, что мы провели вместе. – Он больше не мог говорить и, повернувшись, решительно зашагал прочь. Сердце его разрывалось от боли.

Серина смотрела ему вслед. На этот раз она потеряла его навсегда. Что-то произошло, она проиграла невидимую глазу битву, отвергнув его любовь. А вдруг это был ее единственный шанс на счастье и она его упустила?

Ах, если бы можно было забиться куда-нибудь в уголок и дать волю слезам! Но сейчас не время предаваться тоске. Она должна сделать то, что задумала, и для этого ей потребуется помощь Ника. И если ей удастся вернуть к жизни мисс Вайн, Ник поедет в Сомерсет. А уж потом можно будет в одиночестве зализывать сердечные раны.

После обеда, который прошел в напряженном молчании, поскольку их с Ником взаимная холодность, казалось, передалась окружающим, она поднялась в спальню мисс Вайн.

Серина робко постучала в дверь, и горничная впустила ее. Больная полусидела в постели, опершись спиной о подушки и закрыв глаза. Лицо ее было бледно как мрамор. Гончие лежали рядом с мисс Вайн, глядя на нее умными карими глазами, точно хотели утешить. Серина погладила Венеру по шелковистой голове, и собака лизнула ее руку.

Мисс Вайн таяла на глазах. За все время своего пребывания в Холлоуз Серина всего несколько раз обмолвилась с ней парой слов. Ей было горько, что эта немощная тень скоро выйдет замуж за человека, которого любит она. Но сейчас она думала только о том, как спасти ее, как вернуть ей радость жизни.

Серина присела в кресло рядом с кроватью и взяла худую бледную руку в свою.

– Мисс Вайн, вам плохо?

Большие карие глаза распахнулись, и сердце Серины преисполнилось сочувствия к сопернице. Она пожала ее руку.

– Хотите, я вам почитаю?

– Ты можешь звать меня Калли. «Мисс Вайн» звучит слишком официально, как имя гувернантки. Хорошо бы стать гувернанткой – вот и фамилия подходящая. – Она вздохнула. – Да только сначала надо встать на ноги.

– А тебе не хочется вставать, верно? – спросила Серина. – Да, трудно смириться с предательством, особенно если тебя предал тот, кого ты любила.

Калли бросила на нее смущенный взгляд и ничего не ответила. Серина не знала, что еще сказать. Она ласково похлопала Калли по руке и окинула взглядом комнату. На стуле висели платья, на полу грудой валялись атласные туфельки, все со сломанными каблуками и изорванные в клочья.

– Это ты сделала? – спросила Серина. Калли кивнула, плотно сжав губы.

– Но зачем? – ахнула Серина, хотя прекрасно знала зачем. Всему виной отчаяние. Серина содрогнулась. Но что сказать, чтобы успокоить истерзанную душу мисс Вайн?

– Мне больше не нужны туфли. – Калли обратила на Серину взгляд, полный муки. – Тебя когда-нибудь предавали? – тихо спросила она.

– Да, пожалуй. Мои родители совершенно не заботились об мне, и это можно считать предательством. Им ни до кого не было дела, кроме самих себя… и бесконечных ссор, которые в конце концов погубили обоих. Отец спивался, а мама думала только о том, как бы отомстить ему за измены – настоящие и вымышленные.