Все вдруг стало очень просто. Томми удалось спокойно выслушать меня, признать, что ему больно, и в то же время меня оправдать. Прижимаясь к его груди, я только диву давалась, какая я глупая. Как я могла даже подумать о том, чтобы отпустить его? Он – чудесный и великодушный, я его не заслуживаю. И он абсолютно прав. Поделившись друг с другом подробностями нашей обоюдной измены, мы бы ничего не выиграли. Пришло время двигаться дальше.

Разумеется, я осталась на ночь. Правда, сначала позвонила маме и убедилась, что Сельма будет не одна.

– Нет, с ней Бьянка, – сообщила мама. – Кажется, Сельма позвонила ей и попросила прийти. Все получилось идеально. Вот сейчас мы разговариваем, а Бьянка убирает дом. Она собирается остаться с Сельмой. Ты не возражаешь?

– Ну, если не возражаешь ты, – сказала я.

– О, меня не будет. Я собираюсь провести ночь с Сонни, а потом – ни за что не угадаешь. Твой отец приехал – без несчастной Жозиан, можешь себе представить! – и хочет со мной встретиться завтра в обед. Так что Бьянка пришла вовремя.

Максу Остину я отправила сообщение и попросила перезвонить. Я хотела, чтобы он был в курсе происходящего и убедился, что за моим домом наблюдают, на случай, если появится Базз.

Но он перезвонил только на следующий день, да и то без остановки говорил о том, как еще раз побеседовал с Крисом. Тот подтвердил, что мужчина, которого он видел, хромал.

– Но на записи нет ни одного хромого. И уж точно такой человек не входил и не выходил с Бленхейм-кресчент во время пожара. Ни до, ни после, – сказал Макс с отчаянием в голосе.

– Тогда, может быть, он по-прежнему там, – заметила я. – Может, он живет на Бленхейм-кресчент.

Сказав это, я зажмурилась. Убийца мог жить рядом со мной.

– Это хорошая мысль, – ответил Макс, правда, чересчур весело. – Или, может быть, он хромал только в день пожара, а теперь выздоровел и ходит нормально. Но если лаборатория подтвердит, что отпечатки Сельмы не совпадают с отпечатками на канистре с керосином, он станет моим главным подозреваемым. А теперь я хочу рассказать вам об этой женщине, с которой встречался. Бывшей подружке Базза.

Я подавила вздох. Я не хотела думать о Баззе сейчас. Я хотела посвятить день Норин.

– Какая она?

– Красивая, – тут же ответил он, и его страстность меня заинтриговала. – И раздавленная.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ну, она едва может ходить. Большую часть времени сидит в инвалидной коляске. Лицо изуродовано, но самое жуткое, что она не в обиде. Этот ублюдок Базз избивал ее все время, пока она с ним была, и все равно эта женщина полна решимости оставить все в прошлом. Даже инвалидную коляску объяснила несчастным случаем. Утверждает, что, мол, это отчасти ее вина, она сама его спровоцировала. Они поссорились в машине, он выпустил руль, чтобы ее ударить, и произошла авария. В результате она осталась почти калекой. Повсюду в комнате висят ее старые фотографии.

Этот Базз предпочитает определенный тип женщин. Ему нравится латинская внешность. Ваша внешность всегда казалась мне больше итальянской, чем английской.

– И у Сельмы черные волосы, – сказала я. – Но как быть с Астрид Маккензи? Она принадлежала к скандинавскому типу.

– Да, но она долго не протянула, – печально произнес Макс. – Но я понимаю, почему эта женщина так тронула Ричи. Странно, но единственный человек, о котором она действительно беспокоится, – это ее сестра.

– Сестра?

– Да, она говорит, что хочет жить дальше, но сестра все помнит, хотя прошло уже столько времени. И это превратилось в навязчивую идею. Она беспокоится, что та на грани серьезного срыва. Просто с ума меня свела. Только представьте, я пришел предупредить ее, что какой-то маньяк охотится на бывших любовниц Базза, а она только и говорит, что о своей сестре. В конце концов я сдался. Велел ей позвонить, если Базз нарисуется у ее дома.

– Как зовут сестру? – В голове начал разворачиваться странный сценарий, и от его явного правдоподобия я задрожала от страха.

– Не могу вспомнить. Но это есть в моих записях. А почему вы хотите это знать?

– Хорошо, а как ее имя, красавицы в инвалидной коляске?

Хотя можно было и не спрашивать. Я знала, что он скажет.

– Мария, – ответил Макс. – Мария Моралес.

– Макс, – закричала я в трубку. – Я поняла! Я знаю, кто ее сестра. Это Бьянка.

– Бьянка? – Судя по тону его голоса, он опешил.

– Она – домохозяйка Сельмы Уокер. И она очень маленького роста, и у нее очень маленькие руки и ноги.