– Ли, мне надо тебе кое-что сказать, – Томми вдруг совсем проснулся. – Ты говоришь так, словно не очень-то любишь отца. – Он с тревогой взглянул на меня. Будто испугался, не сболтнул ли чего-то лишнего.

Как ни странно, я ответила сразу:

– Может, ты и прав, хотя я смотрю на папу и думаю – что в нем можно не любить? У меня нет к нему неприязни. Я рада его видеть. Мы с ним мало общались. Признаться, я не часто о нем вспоминаю, когда его нет рядом.

– Ты будто говоришь о чужом человеке.

– Наверное, так оно и есть. Так же и с мамой. Я никогда не воспринимала родителей как родителей. Скорее как знакомую пожилую пару. Время от времени я езжу к ним в гости, а они любезно одолжили мне свой дом.

– Жутковато, – пробормотал Томми. Мои откровения явно поразили его.

– Разве? Раньше я никогда об этом не говорила. Когда я была маленькой, мы были похожи на троих взрослых, живущих вместе. Только меня не оставляли одну. А в остальном они вели себя так, словно меня не существует.

– Я и понятия не имел, что ты была так несчастна в детстве, – Томми неуклюже сгреб меня в объятия. – Я еще столько о тебе не знаю.

– Не так уж я была несчастна. Просто я научилась быть самодостаточной. Ни в чем не зависеть от родителей. Мне было хорошо в своей комнате с книжками. И у меня была куча друзей. Сказать откровенно, я всегда чувствовала, что мама не видела большой разницы между мной и моими друзьями. Она одинаково относилась ко всем нам. Много развлечений и вкусной еды, но что касается подлинных чувств, мы для нее были вроде беженцев с другой планеты. То есть никем.

– И как она воспринимает, что муж ее бросил?

– Ты хочешь сказать, поймет ли она наконец, что больше всего на свете ей нужно плечо, на котором можно поплакать? Думаю, она давно это знает, но признает ли – дело другое. Господи, ну почему это случилось именно сейчас?

Ну вот, кажется, началось. Я знала, что рано или поздно это произойдет. Родители научили меня не показывать эмоций в их присутствии, так что я сохраняла видимость спокойствия в разговоре с мамой и весь оставшийся день. Но теперь я начинала сдавать. Родители расходятся. До сих пор мне удавалось обманывать себя, будто мы – семья. Я представила, как родителей подняла чья-то огромная рука и бросила в разные стороны. Мама приземлилась ко мне на руки, а папа – на руки эффектной незнакомки, которая повернулась на каблуках и унесла его прочь. Как ребенок, я фантазировала о будущем родителей и упрямо отказывалась взглянуть реальности в лицо. Жозиан, наверное, милая женщина, которая стала бы относиться ко мне точно так же, как тридцать с небольшим лет относилась ко мне мама.

– Понимаешь, Томми… Понимаешь…

– Понимаю что? Ты себя накручиваешь.

– Ты понимаешь, почему я не хочу выходить замуж? Родители были женаты почти сорок лет. Какой в браке смысл, если после стольких лет его может разрушить какой-то роман?

– Думаешь, лучше бы они были женаты полтора года, а потом разошлись? – спросил Томми. Разумно. – Они наверняка были счастливы. По крайней мере, лет двадцать, а на такой срок твой отец с Жозиан вряд ли могут рассчитывать. Кроме того, ты вовсе не поэтому не хочешь выходить замуж.

– Нет? – Я захлюпала носом и вытащила из-под валика смятую салфетку. – А почему?

– Ты просто боишься. Ты воспринимаешь замужество как ловушку. Я знаю. Ты думаешь, что вся твоя жизнь изменится, если ты разделишь ее с другим человеком. И не сможешь делать ничего, что для тебя важно.

– А это все ерунда?

– Полнейшая. Я знаю, кто ты. Ты – невротичная белая медведица с территориальными претензиями, которой нужна свобода. Я дам ее тебе.

– Мне нравится моя нынешняя свобода. Почему тебе обязательно надо жить со мной под одной крышей?

– Потому что я люблю тебя и хочу знать о тебе все. Хочу знать, что ты делаешь в одиночестве. Хочу знать все твои капризы. Хочу слышать, о чем ты разговариваешь сама с собой. Я хочу узнать тебя вдоль и поперек, а потом я дам тебе свободу, которой ты так жаждешь.

– Вот видишь, – сказала я, хотя в глубине души была тронута его словами. – Ты сведешь меня с ума еще до свадьбы. Будешь давить на меня, душить, а потом, судя по всему, заскучаешь и бросишь.

– Не брошу. Обещаю.

– Спорим, так говорят все мужчины. А замуж выходят женщины, которые им верят.

– А такие циничные, пресытившиеся существа, как ты, на это не ведутся, да?

Это оказалось последней каплей. Хлынули слезы. Томми знал, что делал. Он уже изучил меня вдоль и поперек. Вот что я никак не могу заставить его понять. Ему не надо переезжать в мой дом, чтобы узнать меня лучше. Он знал все о моих тревогах и все-таки ждал, когда я перестану сопротивляться. Поэтому его так трудно бросить. Найду ли я другого мужчину, который поймет меня так, как понимает Томми?

Его присутствие сейчас, когда предстояло пережить развод родителей, значило для меня очень многое. У Томми было одно преимущество: я знала, что всегда могу на него положиться. Иногда это преданное собачье качество раздражало, а иногда напоминало, почему он мне нужен.