Шрифт:
– У Франселино Алмейды: он хочет, чтобы я называла его Линдиньо.
Местре Портела рассказал Розе о случившихся с генералом превращениях, о том, как происходят выборы в Академию, о том, что можно воздержаться при голосовании или оставить бюллетень незаполненным.
– Так что же, я уволена? Это очень кстати. Линдиньо с ножом к горлу пристает ко мне, чтобы я выпила бокал шампанского у него дома. Про пощипывания и поглаживания я уж не говорю. Хорошо, у меня кожа смуглая и синяки незаметны. А то…
Местре Афранио оценил класс автомобиля, ожидавшего Розу: женщины, любившие Антонио Бруно, созданы, чтобы поражать и сбивать с толку. Тут он не выдержал:
– А то что?
Перехватив устремленный на дорогую машину взгляд академика, Роза улыбнулась:
– А то плохо бы мне было. Вы его знаете: это ваш приятель… – Она назвала имя богатого текстильного фабриканта, португальца по происхождению. – Он хочет открыть мне мастерскую на улице Розарио: буду хозяйкой.
– А куда денется его аргентинка?
– Она вернулась в Буэнос-Айрес. Когда мой португалец овдовел, она во что бы то ни стала хотела его окрутить. А он – ни в какую.
– Она хороша собой; спору нет, но голос её действует на меня, как касторка. Senora Delia Pilar, cantante de tangos [22] , – передразнил он аргентинский акцент. – Не слыхал певицы хуже.
– Моя бывшая хозяйка, мадам Пик, послала меня к ней примерить платья. Вот там я и познакомилась с моим нынешним… покровителем.
– Его можно только поздравить, что я и сделаю при встрече. Избавился от такой злыдни, а взамен сорвал самую прекрасную розу в Рио. Я и тебя поздравляю. Он человек добрый и порядочный.
22
Сеньора Делия Пилар, исполнительница танго (исп.).
– Знаю. Ему нужно только немножко нежности. Думаю, что нам будет хорошо вместе. На нежность и на уважение он вправе рассчитывать. – Её пухлые губы тронула легкая усмешка; в голосе послышалась горделивая печаль. – В моей жизни уже была любовь – теперь мне стоит только вспомнить о ней, и я счастлива… Итак, местре Портела, я могу считать себя свободной?
– Да. Я хочу лишь кое-что уточнить. Скажи, Франселино знает твой адрес? Как вы уславливаетесь о встрече? По телефону?
– Он думает, что я живу в пансионе при женском монастыре и к девяти вечера должна возвращаться туда. Приехала я из провинции – генерал опекает меня в память моего отца, который был у него ординарцем. Я много чего ему наврала: дала телефон моего ателье; мадам Пик в курсе дела, сказала, что всё это очень забавно, и вызвалась помогать. Линдиньо всегда звонит во время обеда и думает, что разговаривает с монахиней-француженкой. Он представляется как мой дядя. Обхохочешься. Для него я Беатрис, Биа. Милый старичок, только очень щиплется.
– Вот что надо будет сделать. Пусть мадам Пик скажет Франселино, что ты больше не хочешь с ним видеться и чтобы он тебя не искал. Она должна дать ему понять, что это отнюдь не пансион для девиц, а нечто совсем-совсем другое. Пусть намекнет, что бесплатные удовольствия кончились…
– И что он при этом должен вообразить?
– Да ничего конкретного. Надо создать атмосферу сомнительного заведения…
– А-а, тогда он разозлится на моего бывшего патрона!
– И не станет за него голосовать.
– Бедненький Линдиньо. До чего ж неугомонный старичок! Чуть зазеваешься, он тут же задирает тебе юбку или лезет за пазуху. Могу себе представить, каков он был в молодости…
– Слава о нём до сих пор гремит по всей Японии и Скандинавии.
– Он очень милый, правда? Ужасно любит рассказывать неприличные анекдоты…
– Помнишь, Роза, когда-то я написал про тебя рассказ. Теперь, пожалуй, ты можешь стать героиней целого романа. Раньше я знал, что ты удивительно кроткое и нежное существо, теперь, помимо кротости и нежности, я вижу твою отвагу, мужество, храбрость.
– Это Антонио сделал меня такой. Он создал меня заново.
Афранио Портела вспомнил стихи: «Медная роза, медовая роза, юная роза-бутон» – и поцеловал ей руку:
– Роза Антонио Бруно.
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ РАСПРИ
– Читали? – Фигейредо Жуниор протянул президенту экземпляр «Коррейо до Рио». – Я специально приехал сюда, чтобы показать. – Он ткнул пальцем в колонку под рубрикой «В защиту португальского языка», в которой генерал Валдомиро Морейра просвещал невежд насчет того, как писать на безупречном и чистом лузитанском наречии.
– Нет, ещё не читал. Поскольку автор не является членом Академии (хоть он и убежден в обратном), него статьи читать не обязан. Могу целый месяц спать спокойно, а потом уж придётся взваливать на себя и эту ношу, как будто у меня мало других забот…
– Нет, вы просто обязаны прочесть эту статью, и как раз потому, что её автор ещё не избран в Академию.
Эрмано де Кармо взял протянутую ему газету.
– Раз уж вы так настаиваете, милый Фигейредо… – Он начал читать, но тут же поднял голову. – Н-да, нечего сказать, удружили вы нам с кандидатом. Хотели противопоставить его тому, кого так вовремя прибрал господь… Это была единственная любезность со стороны полковника… – Он продолжил чтение. – Боже мой, сколько пафоса!