А через три дня я был вызван в большую утепленную палатку, где заседал прибывший из штаба управления бригады военный трибунал.

–  Подождите, капитан юстиции, - недовольно сказал зампострой подполковник Степугин, по прозвищу "Кувалда", прокурору бригады Пантелееву.

"Капитан юстиции" он произнес с величайшим презрением, словно по смыслу это означало: "капитан ассенизации" или "капитан спекуляции".

–  Попрошу меня не перебивать! Я боевой офицер, гвардии подполковник, а не попка и не хер собачий! Сейчас свидетель доложит мне не меньше, чем вам!… Скажи, Федотов, как на духу, что пел Щербинин? Припомни точно: куда намылилась старуха - в Андреевку или в Америку? Как на духу! Что она говорила деду?

–  "Я в Андреевку поеду"!
– доложил я, глядя на звездочку над козырьком фуражки подполковника и радуясь в душе тому, как он отбрил прокурора бригады.

–  Это точно? Как на духу?

–  Так точно!
– вытянув руки по швам, выкрикнул я и повторил по слогам: - В Ан-дре-ев-ку!

–  Это сговор!
– негромко, но убежденно сказал прокурор председателю трибунала.
– Явный сговор!

Он посмотрел в бумаги, лежавшие перед ним на тумбочке, и, усмехаясь, спросил:

–  У меня вопрос к свидетелю и трибуналу: как это так, что в нашу советскую деревню Андреевку - и нет дороги?

–  Обычное бездорожье, - напористо продолжал Степугин.

–  Товарищ подполковник, - обратился к нему председатель трибунала.

–  Я уже четвертый год подполковник!
– перебил его Степугин.
–

И хочу сказать прокурору, что он всю войну просидел в тылу, во Владивостоке, ходил по тротуарам и мостовой, а мы в это время всласть, досыта на… с бездорожьем (он употребил крепкий глагол) на Западном и на Калининском фронтах, да и на Украине в сорок четвертом! Грязи по колено! И вся техника засела! И не только в Андреевку - в тысячи наших деревень не было и нет дорог! К тому же, может, она намылилась в самую распутицу? Может, у нее там были внуки?
– предположил он.

–  Товарищ подполковник, - опять вступился председатель.
– На вопрос прокурора относительно дороги все-таки пусть ответит свидетель.

Он посмотрел на меня:

–  Давайте, Федотов!

–  Старуха намылилась в Андреевку, - твердо произнес я.
– Возможно, у нее там остались внуки. Почему действительно там не было дороги, я точно не знаю, об этом и в частушке ничего не сказано. Может, действительно, это было в самую распутицу. Но ни в какую Америку малограмотная старуха и не собиралась, она даже и не знает, где она находится, - повторил я за подполковником.

–  Это сговор!
– убежденно сказал прокурор.
– И котенку слепому ясно, что это сговор и все шито белыми нитками!

–  Прошу занести показания свидетеля в протокол, - продолжал подполковник.
– В Андреевку! Никаких Америк там не было! Записывай!
– приказал он лейтенанту-секретарю.

–  Еще вопросы к свидетелю Федотову есть?
– спросил председатель трибунала.

–  Павел Семенович, это сговор!
– не повышая голоса, упрямо повторил прокурор председателю трибунала, но тот снова промолчал.

–  Перед нами не только расследование поступка старшего лейтенанта Щербинина, перед нами - организованная антисоветская группа, которую так рьяно защищает и покрывает подполковник, и потому я настаиваю на необходимости дополнительного и более тщательного дознания.

–  Идите, Федотов, - не глядя в мою сторону и тяжело вздохнув, разрешил мне майор, председатель трибунала.

Уже выходя из тамбура палатки, я услышал твердый голос подполковника:

–  Если в его показаниях будет записано "в Америку", я напишу особое мнение! Я вам всем мозги раскручу! Я гвардии подполковник, а не попка и не хер собачий!

Я пробыл на заседании трибунала минут двадцать, а может и полчаса, и все, естественно, я не запомнил, но самое существенное осталось в памяти. Спустя многие годы я вспоминал эту историю как нелепый бред, как фантасмагорию. В самом деле, мало ли что говорила какая-то старуха и почему за ее высказывания я должен был отвечать.

В расположении меня окликнул и подозвал майор Попов - начальник политотдела.

–  Ну что там, Федотов?
– спросил он.
– Ты мне не козыряй и не тянись! Вольно! Я к тебе не по службе, а по-товарищески, - вполголоса сказал он и быстро оглянулся.