Я посмотрел по сторонам: мой маленький рай превратился в пустыню. «Картофельные деревья» вырваны с корнем, у хижины сложена большая куча корнеплодов.

– Да, нам жутко повезло, что мы нашли эти корешки, – проронил сержант. – Вообще-то десантники должны были вывести нас к Паломпону.

Паломпон?! Это же самая крайняя точка на северо-западе острова Лейте! Я знал, что порт хорошо укреплен, там много наших войск, а недавно туда поступило значительное пополнение.

– Ваши люди продвигаются в Паломпон?

– А ты что, не в курсе? По армии приказ: всем частям пробиваться в порт Паломпон. В Генштабе, кажется, доперли, что военная операция идет не по плану. Последние семь дней все подразделения отходят к Паломпону. Говорят, оттуда нас эвакуируют на Себу. Смешно, что ты ничего не знаешь! Вот что происходит с теми, кто болтается сам по себе, – они не слышат приказов!

– Так точно, я действительно ничего не слышал.

– Ладно, господа, – помолчав, махнул рукой сержант, – давайте соберем столько картохи, сколько сможем унести, а потом ноги в руки. А ты тоже себе накопай, – посоветовал он мне, – чтобы сил хватило добраться до порта.

– Есть!

Мои новые знакомые обменялись взглядами.

– Можно подумать, мы кучка варваров каких-то, а он весь такой правильный, – буркнул ефрейтор. – Нет, вы только послушайте его: «Есть, так точно!» Я уж и не помню, когда такое слышал. Послушай-ка, братец, – обратился он ко мне, – у нас тут никто не командует. Ты – вольная птица, сам решай, куда и с кем идти. Я, правда, думаю, за нами тебе не угнаться. Ты ведь сильно болен, да?

– Я постараюсь не отставать от вас, – поспешно заверил я.

– Э-э, братец… Хочу тебе кое-что сказать. У нас своя лавочка. Мы крутая троица. Да уж, много чего повидали! В гвинейской кампании участвовали, сражались бок о бок с первого до последнего дня… Хлебнули лиха, скажу я тебе… такое пришлось пережить… даже человечину ели… Надумаешь с нами идти – смотри в оба. Как бы нам тебя не сожрать вместе с картошкой!

Троица дружно загоготала. Тут ефрейтор заприметил мой ранец.

– А это у тебя что такое, а? Чем это ты его так набил? Ишь какой раздутый!

– Это соль, – честно признался я.

– Соль?!

Окрестности огласились радостными воплями.

– Соль! – повторил сержант, на этот раз с уважением. – Да ты прямо настоящий миллионер! Ну… ну, чего же ты ждешь?! Разве не угостишь нас? А то таскаешь один такую тяжесть… Ты же не станешь жадничать, как свинья распоследняя, а? Знаешь, мы возьмем тебя с собой в Паломпон. Ха, не бойся, мы тебя не съедим! Шутка!

– Хорошо, – покорно кивнул я, – угощайтесь!

– Правда? Ты это серьезно?! – делано удивился сержант. – Очень, очень мило с твоей стороны, приятель! Сейчас отнесем все к лачуге и честно поделим, идет? Но сначала надо попробовать!

Все трое подскочили ко мне и тут же запустили руки в мой ранец. Зачерпнув по горсти соли, они набили ею рты. Глаза сержанта увлажнились.

– О, где же ты умудрился раздобыть такое сокровище? – поинтересовался он, когда мы шли к лачуге.

– Внизу, в деревне.

– А ты еще там что-нибудь интересное нашел?

– Нет, только соль.

– Наверняка там была и другая жратва. Ты уверен, что везде хорошо посмотрел?

– Я обшарил только один дом.

– Это плохо. Знаешь, это действительно очень плохо. Могу поспорить, там полно всякой еды. А что, если мы с тобой туда сходим и прочешем всю деревню?

– Я думаю, в деревне опасно показываться. Мало ли кто там может объявиться…

– Гм, пожалуй, ты прав. Нам и здесь не стоит долго задерживаться.

Я посмотрел вдаль. Где-то внизу, за зелеными буграми, лежала деревня. Мое внимание привлек один из холмов. Накануне на его вершине горел костер. И опять в небо поднималась тонкая струйка дыма.

Над лесом по-прежнему тускло блестел крест. Он больше не трогал, не волновал меня. Я избавился от одиночества, обрел приятелей. Во мне возродилась надежда. Я не забыл гору трупов в деревне, помнил, что сам натворил, – все было во мне. Воспоминания роились в дальних уголках моего сознания, точно обрывки ужасного сна. Но известие о Паломпоне мгновенно затмило, вытеснило все остальные мысли и эмоции.

Надежда на спасение окрылила меня, подняла из бездны отчаяния к солнечным высотам радости и ликования. И я понял: все, что со мной творилось с тех пор, как я покинул свою часть, было результатом изоляции. Мрачные видения, расщепление сознания, тяжкие испытания, выпавшие на мою долю, – всему виной было мое одиночество.

Теперь у меня появились приятели. Я поделился с ними солью, и между нами возникли дружеские чувства. Такие люди не могли отвернуться от меня так же легко и просто, как это сделал мой командир взвода!