– Хотя я бакалавр права, но пришел сюда не как адвокат, мне некогда. Послушайте, вы должны знать, кто хозяин края, и доказательство тому вы однажды уже получили. Я слышал, что у вас еще не прошло желание быть судьей в Кажазейрасе. Теперь такая возможность вам представляется: берите бумагу и пишите постановление о сдаче дела в архив, достаточно двух строк. Но если вы с этим не согласны, то я советую вам вернуться в Барракан, а я постараюсь добиться, чтобы дело передали другому судье, который будет мне по вкусу. Ваша судьба в ваших руках, решайте.

– Это преступление серьезное…

– Не заставляйте меня терять время попусту, я прекрасно знаю, что преступление серьезное, и именно потому предлагаю вам пост судьи в Кажазейрасе. Решайте, не заставляйте меня повторять, тратить время попусту. – Он нервно бьёт себя кнутом по ноге.

Доктор Пио Алвес медленно поднимается и идёт за бланком решений. Сопротивляться бесполезно, если он настоит на своём, то останется прозябать в Барракане и кто-то другой, заручившись признательностью доктора, сдаст дело в архив. Конечно, дело изобилует нарушениями закона, начиная с заключения в тюрьму и избиений несовершеннолетней, допроса без присутствия компетентного судейского чиновника, без адвоката, защищавшего её интересы, и, сверх того, ввиду отсутствия доказательств и заслуживающих доверия свидетелей; в деле действительно многого нет, причин сдать его в архив более чем достаточно. И порядочный судья не позволит себе поддаться низкому чувству мести, недостойному служителя Фемиды. Кроме того, какое имеет значение, что в архиве сертана появится еще одно дело? Никакого, конечно… Доктор Пио изучил всеобщую историю, читая Зевако и Дюма: Париж стоит свеч. А Кажазейрас разве не стоит заключения сдать дело в архив?

Когда он наконец кончил писать – почерк мелкий, латинские буквы, – то поднял глаза на стоящего у окна доктора и улыбнулся.

– Это из уважения к вам и вашей семье.

– Спасибо, и примите мои поздравления, сеньор судья Кажазейраса-до-Норте.

Эмилиано подошел к столу, взял дело и перелистал. Прочел куски из допросов и показаний Терезы и Даниэла – какая мерзость! Бросил дело на стол, повернулся и направился к выходу.

– Рассчитывайте на назначение, сеньор судья, но не забывайте, что и впредь меня интересует всё, что происходит в этом краю.

Всё еще в раздражении, он вернулся на завод.

Несколько дней спустя Эмилиано направился в Аракажу, намереваясь наведаться в филиал банка, и там встретил Лулу Сантоса, из разговора с которым он понял, что Тереза и знать не знала о его вмешательстве в её дело и его интересе к ней. Это значило одно: Эмилиано не обманулся, блеск её глаз говорил не только об уме и красоте, но и об отваге.

Из Аракажу доктор выехал немедленно, он даже не стал ждать поезда, а поехал на машине. Всю дорогу он торопил шофера: некоторые участки шоссе были такие же плохие, как дороги, по которым едут на волах и ос­лах. Приехав к вечеру на завод, он проследовал верхом в Кажазейрас, где принял ванну и переоделся. И тут же отправился в пансион Габи, впервые в жизни. Завидев его, официант Арруда бросил клиентов, помчался за Габи. Хозяйка пансиона тоже не заставила себя ждать, одышка говорила об её поспешном появлении.

– Невероятный почёт для нас! Какая радость!

– Добрый вечер. У вас девушка по имени Тереза…

Габи не дала ему закончить; Тереза – чудо, бесценное приобретение, видно, слава о ней дошла и до доктора и привела его сюда.

– Красавица девочка, к вашим услугам. Жемчужина…

– Она поедет со мной… – Он вытащил из бумажника несколько банкнот и протянул взволнованной своднице. – Сходите за ней…

– Вы увезете её, доктор, на ночь или на несколько дней?

– Навсегда. Она не вернется. Давайте побыстрее.

Сидящие за столиком клиенты молча наблюдали за происходящим; Арруда вернулся в бар, но, совершенно обалдевший, не мог подавать напитки. Габи молчала, проглотив возражения, она спрятала деньги – несколько банкнот по пятьсот крузейро. Да и что бы она выиграла, если бы стала возражать? Придется ждать, когда Тереза надоест доктору и он прогонит её. Бесспорно, задержится она у него недолго, месяц-два, не больше.

– Присядьте, доктор, выпейте чего-нибудь, пока я чемодан подготовлю, а она уложит вещи…

– Не нужно чемодана, я её беру в том, что на ней есть. Ничего больше. Ничего не надо.

Он посадил Терезу на круп своего коня и тут же увез.

Закончив осмотр, доктор Амарилио покрыл тело простыней.

– Скоропостижно, да?

– Он только простонал и тут же умер, я даже не поняла… – Тереза задрожала, закрыв лицо руками.

Врач колебался, но ему необходимо было задать вопрос:

– Как же это произошло? Он слишком много поел за обедом, тяжелая пища, и сразу после… Не так ли?

– Он съел только кусочек рыбы, немного риса и кружочек ананаса… В пять он пополдничал. Потом мы с ним прошлись до моста, а когда вернулись, он сел в гамак, и мы около двух часов разговаривали в саду. После десяти мы легли.

– Может, у него были какие-то неприятности в последнее время? Не знаете?

Тереза молчала: даже врачу она не хотела доверить то, о чём они беседовали, жалобы и горечь Эмилиано. Он умер сразу, какой смысл спрашивать: от болезни или расстройств? Уж не надеется ли врач воскресить его? Врач продолжал: