Тереза сидела на стуле, погруженная в свои мысли. Клеренсио еще раз бросает на неё взгляд: лакомый кусочек, если бы ему удалось её… Ах! Вот это был бы подарок судьбы. Но не в эту ночь, когда она полна смертью. Ризничий вздрагивает: грязная девка. Ризничий и падре выходят. Клеренсио идёт к Нине и Лулу, чтобы поболтать, падре – чтобы встретить родственников усопшего.

За потоками дождя начинается рассвет. Но в спальне ещё ночь; горит четыре свечи, пламя низкое и колеблющееся; здесь Тереза и доктор.

Потом они стали появляться на улице вместе. Вначале это были утренние прогулки на реку – любимое удовольствие доктора. С тех пор как он поселил любовницу в Эстансии, он регулярно купался у водопада Кашоэйра-до-Оуро на реке Пиауитинге. Один или в обществе Жоана Нассименто Фильо, он шел рано утром на реку.

– Купание – залог здоровья, сеу Жоан.

По возвращении из первой поездки доктора в столицу после сделанного Терезой аборта он привез ей много всяких подарков, среди которых был купальный костюм.

– Это чтобы мы могли ходить купаться вдвоём.

– Ходить купаться? Вдвоём?

– Да, Сладкий Мёд, вдвоём.

Тереза надевала под платье купальный костюм, доктор – плавки, они пересекали Эстансию и шли по направлению к реке. Несмотря на ранний час, прачки уже били бельё о прибрежные камни, жуя табак. Тереза и доктор принимали естественный душ водопада Кашоэйра-до-Оуро. Место здесь было великолепное: сбегая по камням под тенью огромных деревьев, река разливалась, образовывая заводь кристально чистой воды. Туда они отправлялись, обходя разложенное на камнях прачками бельё.

Здесь в самом глубоком месте вода доходила доктору до плеч. Вытянув руки, он поддерживал Терезу на поверхности, обучая её держаться на воде. Водовороты, игры в воде, смех, поцелуи, которыми они обменивались в воде, он обнимал её за талию, ловил выскальзывающую из его рук грудь Терезы, походившую на выскальзывавшую рыбку. То была прелюдия любви, разжигавшая желание, которое, вернувшись домой, завершалось в постели. Ах, эти утра в Эстансии! Их никогда больше не будет.

Поначалу Эмилиано и Тереза возбуждали всеобщее любопытство, в окнах торчали головы старых дев, сожалевших о переменах в поведении доктора, который раньше вел себя осторожно и вызывал уважение, а теперь вдруг утратил всякий стыд и стал потакать капризам молодой девушки. А той ведь ничего не надо, как показаться на людях с богатым любовником, обнимая его у всех на глазах и выказывая тем самым неуважение ко всем семьям. И какая мерзость: он почти голый, не хватает еще, чтобы на виду у прачек они занимались любовью. Нет, не на виду у прачек, нет, им это не удалось увидеть, но несколько раз Тереза, когда никого нигде не было, сидела верхом на докторе и, умирая от удовольствия, боялась, что кто-нибудь появится. И хотя это было, ханжи и сплетницы даже не могли себе представить, что каждый раз перед тем, как идти на реку, Тереза задумывалась о последствиях.

– Вместе? Сплетницы будут судачить, вмешиваться в вашу жизнь.

– Пусть судачат, Сладкий Мёд. – Он брал её за руки и говорил: – Да уже прошло то время…

Какое время? Да то, когда он был полон недоверия. Ведь, когда они встретились и познали друг друга, они еще не до конца были знакомы, не знали, кто на что способен: она, познавшая грубость жизни и жаждущая ласки, он – пытавшийся, как мог спокойно, руководить ею. Время проверки, когда Алфредан следил за ней на улице, слушал и передавал ему разговоры, охранял дом, гнал взашей ухажеров и сплетников. Тереза, когда была спрятана в саду и в доме, подчинялась требованиям и внимала советам доктора. Несмотря на достойное обращение и комфорт, постоянное внимание и растущую привязанность, начало их сожительства воздвигало чуть ли не тюремные стены и решетки. И это происходило с каждым из них: Тереза была сдержанна, боязлива, угнетена недавним прошлым. Доктор, видя её красоту, ум, характер, пламя в её черных глазах, готов был потратить на неё время, деньги и терпение, чтобы превратить этот необработанный алмаз в бриллиант, ребёнка – в идеальную женщину, и только потому, что испытывал к ней чувственный интерес, настойчивое неконтролируемое желание, желание старика к девочке, ничего больше. Да, время проверки, время испытания семян на всхожесть, время непростое.

И семена дали всходы: Тереза стала улыбаться, сладострастию доктора стала сопутствовать нежность, в девочке он признал честную женщину, достойную доверия и уважения. Тут пропали и все сомнения у Терезы, теперь она принадлежала доктору не только телом, но и душой, видя в нём Бога, перед которым она долж­на была преклонить и преклонила колени. То было время осторожности и сдержанности. Тогда они выходили вместе из дома только к вечеру, после ужина, выбирая безлюдные места, у себя принимали только врача Амарилио и Жоана Нассименто Фильо, не считая Лулу Сантоса – первого из друзей.

Да, те времена прошли, да, начались новые, и начались в самый тяжкий день для Терезы, в день смерти неродившегося ребенка, или в день одиночества. В тот день могла как кончиться, так и восторжествовать скрытая до сих пор любовь. Любовь, сплавленная из всех прежних чувств, ставшая единой, цельной, окончательно оформившейся.

Доктор зачастил в Эстансию, дольше прежнего здесь задерживался, превратив её в постоянное место жительства. Теперь в Эстансии он принимал не только друзей за обедами и ужинами, но и визитеров из числа знатных людей города: судью, префекта, священника, прокурора, полицейского инспектора. В Эстансию же он вызывал и директоров Межштатного банка, акционерного общества «Эксимпортэкс» для обсуждения текущих дел и принятия решений.

Тереза перестала быть дикаркой из сертана, попавшей в тюрьму и пансион Габи. Благодаря доктору она стала забывать прошлое, стала красивее, элегантнее, грациознее – женщина во всём великолепии молодости. Будучи замкнутой, она стала весёлой и общительной, будучи грустной, она раскрылась в радости.

Время любви, когда один становится необходим другому, Любовь Бога, странствующего рыцаря, сверхчеловеческого существа, сеньора к простой деревенской девчонке, теперь воспитанной и утончённой, любовь глубокая и нежная, очищенная от желания.