Новое язычество всеядно. Оно ничего не отбрасывает и во всем находит свое. Новые язычники гиперэклектичны, т. е. у них нет ни определенных принципов, ни методов, ни объединяющих идей, которые они могли бы предъявить как визитную карточку.

Вернее, их мысль движется со всем, что движется и по многим направлениям одновременно, с захватом разнородных идей и принципов. Новые язычники не плюралисты. Они поняли, что мысль не вытекает, что между одной мыслью и другой стоит всегда пропасть и эту пропасть создает факт существования мыслящего. Или, что то же самое, они поняли, что мир по существу эклектичен, а не некая органическая целостность.

Немыслимое встречается с мыслимым в жизни, в которой «Божественная комедия» может встретить дихлофос только в мусорном ведре, т. е. жизнь – это не то, что звучит гордо, а, как сказали бы киники, вселенская «помойка». Единственное, что, может быть, объединяет новых язычников, это стиль жизни. Они рожают детей под водой, увлекаются сыроедением и не пытаются слова сложить в систему.

Новое язычество провозглашает недоверие новому и обессмысливает работу науки и социальных технологий. Оно возвращает нас в тот момент, когда мыслимое вырастало из болота пяти чувств. Например, ты что-то увидел и подумал. Подуманное рождается в брошенном тобой взгляде. Нужно обладать хорошим обонянием, чтобы что-то подумалось. Современный человек потерял зрение, равно как и обоняние. Он думает, а потом уже по логике надуманного видит, осязает и слышит.

Сила власти и вещей не имеют для новоязычников силы. Импульсы дела не пугают их и они его не насилуют. Быт закрыл от них бытие, которым были до современности.

Быть крестьянином отупляюще тяжело.

Новое язычество отказывается от «Я» и возрождает первобытное представление о социальности. Массы – это современный тип социальности, тусовка – новоязыческий.

Мир «тусуется», он не стушевался перед лицом новых язычников. Наступил бесконечный тупик пата.

Для новоязычников не существует проблемы смерти, как не существует ее для растения. Смерть переживалась европейской метафизикой в момент, когда умирала личность. После личности – возникает чувство равнодушия к смерти и умершим. Память теряет почву и, следовательно, прошлое становится беспочвенным, а настоящее – нечеловеческим в том смысле, что теперь уже невозможно не только дело личности, но и дело человека. Где дела человека? Этим вопросом разбиваются остатки былой культуры, ибо ответ на него заранее известен: нет этих дел. Мыслит не человек, люди не умеют мыслить. Мыслит мысль, любит любовь, действует дело, а не человек.

«Лишь последняя ночь тяжела: Слишком грузно течение крови, Слишком помнится дальняя мгла Над кострами свободных становий.,. Будь спокоен, мой вождь, господин, Ангел, друг моих дум, будь спокоен: Я сумею скончаться один, Как поэт, как мужчина и воин».

1. Андреев Д. Роза мира. – М., 1991. – 288 с.

2. Синтез мистических учений Запада и Востока. – б/м, 1990. – 267 с – (АУМ; № 1).

3. Бердяев Н. А. О назначении человека. Опыт парадоксальной этики. – Париж, 1931. – 320 с.

4. Fedotov S. P. The russian religious mind. – N.-Y., 1960. – 431 p.

5. Блаватская E. П. Загадочные племена. – Берлин, б/г. – 289 с.

6. Вышеславцев Б. П. Сердце в христианской и индийской мистике.//Воп- росы философии. – М., 1990. – № 4. – С. 62-88.

7. Гвардини Р. Конец нового времени. //Там же. – С. 127-164.

8. Данте Алигьери. Новая жизнь. Божественная комедия. – М., 1967. – 686 с.

9. Blavatsky H. P. Der Schl?ssel zur Theosophie. – Leipzig, 1922. – 235 S. 10.

Флоренский П. А. «Особенное». – M., 1990. – 47 с.

И. Лосев А. Ф. Страсть к диалектике. М., 1990, – 320 с.

Ум, кж и голос, можно поставить. Ставит его метафизика. А можно и не ставить, а просто прикинуть. Взять в руки кирпич и прикинуть, стоит он что-нибудь или не стоит.

Но вот когда,мы прикидываем себя, мы прикидываемся. Поставленный ум не позволяет что-либо строить из себя. Он взвешивает и судит, а прикидывающий позволяет. Он прикидывается. И вот кто-то уже валяет дурака. И появляется «Аум» или «Калагия». Дурак не дурит. Дурят умные.

Новые язычники прикидываются христианами. А некоторые строят из себя язычников-пантеистов.

Они образованные. Я им не верю. Я знаю, что смерть есть, но ада нет. Что бессмертной души тоже нет и воскресения не будет. Не надо прикидываться. Нужно поставить. Что? Голову.

Вернадский как-то сказал, обращаясь к академикам, вот, мол, здесь академики и я буду говорить просто. И он говорил просто. И его понимали. Он рассказывал о ноосфере и это никого не удивляло. И это не удивительно.

Ноосфера проста, как вывеска на улице, если, конечно, ты академик. А если нет?

Вот вывеска. На ней написано: «Кофейня». И это понятно. Это просто. То есть что здесь простого? Мир ведь большой и сложный, а наши головы маленькие. С маленькой головой в большом мире даже кофе выпить сложно, нужного рычажка отыскать не сумеешь. Для того чтобы его отыскать, необходимо научиться большой мир опускать в маленькую голову. Что делать? Упрощать. Упростил и вот уже вывеска «Кофейня».