И все же Илларионов защитился. А Фалькевича возненави дел. А заодно и того, кого Фалькевич поддерживал, кому дал прекрасный отзыв и с кем у него много совместных трудов - то есть меня. В то же время Илларионов был дружен с Краси ным, который особенной принципиальностью не отличался, часто ездил в Грузию оппонировать диссертации и гулял там на славу...

" Стоп, стоп - в Грузию, оппонировать! Тогда без Трили это не обходится, в одной же области знаний работаем!" - И я, пос ле долгого перерыва, звоню Трили домой. Рассказываю, как живу, что считаю его своим учителем, где собираюсь защи щаться и что Красин дал мне отрицательный отзыв, а Фальке вич и все остальные специалисты, даже из Америки - положи тельные.

– Красин, Красин, - после долгого молчания повторил Трили, - смотри, как это на него непохоже! Знаешь что, - неожи данно заключил Трили, - встреться ты с этим Красиным и рас скажи, что звонил мне и я был удивлен его отрицательным от зывом. И что я даю на твою работу резко положительный отзыв, причем пришлю его с нарочным!

Я всеми способами начал искать встречи с Красиным. И, на конец, подловил его у входа в ВАК, где было совещание, - он был там лицом влиятельным. Красин оказался невысоким чело веком в военной форме с полковничьими погонами. Я предста вился и подарил ему мою недавно вышедшую монографию "Инерционные аккумуляторы энергии", между прочим, первую в мире по этой тематике! И сказал также, что получил его отри цательный отзыв, удививший академика Трили...

– Трили, - удивился Красин, - а какое он к вам имеет отношение?

– Как какое?
– удивился в свою очередь я, - он мой первый учитель, у меня с ним десятки совместных трудов, под его руководством я работал и проводил испытания. Да и вообще он - мой родственник!
– не удержавшись, соврал я. Мне ста ло окончательно ясно, что Красин не читал моей диссертации, иначе бы он не спросил, какое отношение ко мне имеет Трили.

Красин замялся и, после раздумья, сказал:

– Хорошо, я не приду на вашу защиту и не устрою разгрома, хотя обещал...
– Тут он прикусил язык, поняв, что сказал лишнее.
– Но я обещаю, что в ВАКе ваша работа пролежит дол го!
– почти радостно сообщил он.
– Меня назначают предсе дателем секции, и я буду подробно знакомиться с вашей рабо той!
– и дверь в ВАК захлопнулась перед моим носом.

Когда Красин весело и хвастливо сообщил мне, что его на значают председателем секции и что он "завалит" меня в ВАКе, "чтото" заклинило во мне.

"Ишь, какой принципиальный выискался, - взбесился я.
– В Грузии оппонируешь всякую "плешь" за пьянкугулянку! Губишь жизнь молодому ученому, даже не прочитав его рабо ты! Трусливо избегаешь открытых конфликтов, да еще хваст ливо заявляешь, что тебя назначают "большим начальником", и тогда уж ты добьешь его!"

Тут у меня помутилось в голове и наступило знакомое стран ное, потустороннее состояние. Лампы в коридорах потускнели, и я увидел в сумерках ссутулившегося молодого человека с порт фелем, нерешительно стоявшего перед входом в ВАК.

– Нет, не бывать тебе председателем секции, агент международного сионизма!
– послышался какойто неживой, посто ронний голос, похожий на голос роботов из фантастических кинофильмов. И слова какието суконные, чужие! И причем тут "международный сионизм"?

Грозное обещание Красина звучало эхом в моих ушах, вы зывая жажду мщенья...

Но нe сдержал Красин своего грозного обещания, да и не смог бы его сдержать. Не назначили его председателем секции, да и вообще вывели - выгнали из ВАКа! Злые языки утвержда ли, что Красин скрыл свое еврейское происхождение, а при на значении на столь ответственные должности компетентные органы "роют" достаточно глубоко. Еще не хватает, чтобы в на шей советской ВАК председателями секции были бы скрытые сионисты! Хорошо, что "злые языки" не были в нужное время у входа в ВАК и не слышали "вещего" роботизированного голо са. Иначе бы им стало известно, почему вдруг компетентные органы спохватились и начали "рыть" столь глубоко!

ПЕРВЫЙ ЛЕТАЛЬНЫЙ ИСХОД

Итак, моя докторская степень успешно прошла через ВАК, а вскоре меня утвердили и в ученом звании профессора. Я про шел по конкурсу в Московский автомобилестроительный ин ститут и переехал в Москву. Тутто я "по уши" влюбился в оче редную Тамару - Тамару Ивановну, о которой я еще расскажу ниже, когда буду вспоминать, как меня угораздило стать "тамаро ведом". Я страшно ревновал Тамару, к сожалению, не без осно ваний. В Москве же я подружился с сотрудником Института Машиноведения (ИМАШ) - Моней и "секретным" (работа ющим на военном предприятии) специалистом Эликом, который, как и я, часто бывал у Мони в ИМАШе.

И вот наступает момент, когда мои проклятья начинают за канчиваться летально.

Вдруг мне звонит Элик и взволнованно предлагает встретить ся в ИМАШе. Встречаюсь и вижу, что мужика так и распирает от желания высказаться. Мы вышли с ним в коридор, и Элик серьезно пожимает мне руку: "Поздравляю тебя, ты породнил ся с Лениным!"

– Чего угодно ожидал, только не родства с вождем мировойреволюции, которого, к тому же, я принципиально не перено шу. Спасибо, дорогой, может, расскажешь, как это меня угораз дило?
– поинтересовался я.