И уж потом она подумает, возвращаться ли ей на корабль.

Из открытого люка послышался голос Язона:

— Джереко?

Коста поднял глаза, стараясь двигать головой как можно поаккуратнее, чтобы та не отвалилась.

— М-м-м? — промычал он, пытаясь сообразить, выглядит ли он так же плохо, как чувствует себя.

Выражение лица Язона не оставляло в этом ни малейших сомнений.

— Насколько я понимаю, — сказал он, — твой опыт полетов в невесомости весьма ограничен.

Он буквально напрашивался на ответную колкость, но Коста был слишком измучен, чтобы обращать внимание на издевки.

— Твое утверждение весьма близко к истине, — сказал он.

— Угу, — Джази кивнул. — Быть может, тебя несколько успокоит то, что на обратном пути кораблю, вероятно, придадут вращательное движение. К сожалению, это невозможно сделать по дороге к Ангелмассе — было бы загублено слишком много экспериментов. — Язон посмотрел на часы, и у него на лбу проявилась складка. — Странно. Лекарство, которое ты принял, уже давно должно было подействовать.

— Оно подействовало, — ответил Коста. — По крайней мере, начало действовать. Меня уже не так тошнит, как прежде.

— Ага. Прекрасно. — Язон пристально посмотрел на него. — У тебя, вероятно, очень редкий тип метаболизма, иначе ты уже был бы в порядке.

«Если бы ты только знал, какой у меня редкий метаболизм», — подумал Коста. Но он определенно чувствовал себя лучше и поправлялся с каждой минутой.

— Сколько еще до Ангелмассы? — спросил он.

— Минут двадцать, — ответил Язон. — Я имею в виду, до внутренней сферы. Во внешнюю сферу мы попали, как только покинули ускоритель.

— Знаю. — Коста никак не мог упустить момент вхождения в зону излучения Ангелмассы; щелчки электронных устройств, вызванные гамма-помехами, слышались вполне отчетливо. И отнюдь не казались совсем уж безобидными. — Эта станция, «Ангелмасса-Центральная», она находится там постоянно?

— Разумеется, — Джази кивнул. — Иначе и быть не может, ведь охотники прибывают и улетают круглые сутки, а значит, сеть и ускоритель должны действовать непрерывно.

— Ими управляют люди?

— Да, как правило; хотя главной задачей персонала является оказание помощи кораблям-охотникам в случае аварий. На станции хватает автоматики, чтобы она при необходимости действовала сама по себе. Вдобавок ее основные системы можно включать и отключать с Серафа.

Коста кивнул, подумав о людях, которые недели и месяцы проводят в поле радиации квантовой черной дыры, хотя бы даже и во внешней его сфере. Только для того, чтобы уберечь их от смертоносного излучения, требовались поистине невероятные технологии. Неудивительно, что лазеры и плазменные пушки «Комитаджи» оказались бессильны нанести кораблям Службы обороны Лорелеи сколь-нибудь значительные повреждения.

— Треск гамма-разрядов, наверное, сводит их с ума, — пробормотал он.

Язон улыбнулся.

— Ты к ним привыкнешь. И к невесомости тоже. Насколько я вижу, тебе уже лучше.

— Да. — Коста кивнул. — Эта штука действует не сразу, но уж потом боль отступает практически мгновенно.

— Мы, работники Института, получаем все самое лучшее, — ответил Язон. — Ты в силах подняться и осмотреть установки?

— Конечно. — Коста осторожно отстегнул привязные ремни и, взмыв в воздух, поплыл по каюте. Как только он поравнялся с Язоном, тот подхватил его под руку и ловко вытолкнул в люк. — До сих пор у меня не было случая спросить, проводите ли вы какие-нибудь эксперименты, — сказал Коста, вместе с ним пробираясь по коридору.

Язон покачал головой.

— Лично я пока не у дел, хотя руководитель моей группы уже работает. Большинство моих опытов куда легче поставить в институтских лабораториях. — Он улыбнулся, и его лицо приняло мечтательное выражение. — Я отправился в полет в основном для того, чтобы взглянуть на Ангелмассу.

— Весьма рискованное желание, — пробормотал Коста.

— Ну, я не имел в виду, что стану наблюдать за ней невооруженным глазом; но даже через пятнадцать фильтров она выглядит потрясающе. Нам сюда.

Они остановились у люка с надписью «Аналитическая лаборатория правого борта». Язон прикоснулся к чувствительной пластине, люк скользнул в сторону, и они вплыли внутрь.

Лаборатория выглядела весьма впечатляюще. По обе стороны длинного узкого помещения на всю его длину протянулись ряды дисплеев и научного оборудования. Примерно три десятка человек плавали в воздухе, настраивая аппаратуру, делая записи или просто наблюдая. Сквозь гул охлаждающих вентиляторов и криогенных насосов слышались приглушенные голоса, каждые несколько секунд прерываемые треском гамма-разрядов.