Наконец в дверь постучали, а потом в кабинет заглянула секретарь.

— Зайдите ко мне, Галина Николаевна, — вскочил Тимохин.

— Здравствуйте. — Девушка вошла и огляделась. — Что-нибудь случилось?

— Вы брали мои ключи от сейфа? — полетел впереди паровоза Александр Андреевич.

— Я? Зачем мне они?

— Понимаете, больше некому. Или их взяли вы, или вы впустили сюда чужого человека, — отчеканил Тимохин.

— Да что вы! Зачем?

— У двух пистолетов, лежавших в сейфе, были спилены бойки. И сделать это можно было, только открыв сейф и достав их, — взяла я инициативу в свои руки. — Если вы лично не прикасались к ключам, тогда вам придется вспомнить, кто, кроме вас и Тимохина, мог войти в кабинет. Хотя бы войти!

Видно было, что девушка задумалась. Глаза ее бегали, а руки теребили поясок-»веревку» от легкой юбки.

— Уборщица могла войти, — наконец радостно выпалила она. — Точно. Мария Петровна. Она либо утром, либо вечером приходит убираться. И никто ее не контролирует.

Я посмотрела на Тимохина. Его лицо на миг озарилось, но потом снова стало задумчивым.

— Она сегодня, кажется, еще не была, — сказал Александр Андреевич.

— Она пришла. Я в коридоре ее мельком видела, — сказала Галина Николаевна.

— Позовите ее, пожалуйста. — Тимохин встал и принялся мерить шагами свой кабинет.

— Успокойтесь, Александр Андреевич, — сказала я ему, когда секретарь вышла. — Мы во всем разберемся.

— Оно понятно. Только как я теперь смогу работать с этими людьми? Если они и в самом деле виновны, то представляете, какой я болван, что не смог правильно подобрать персонал! А если они ни при чем, то мне потом в глаза им смотреть стыдно будет. Подозревать человека в таком воровстве — очень большие доводы надо иметь. И просто так все это не пройдет.

— И тем не менее выяснить все надо, — настаивала я. — А потом, если мы не правы, вы извинитесь разочек, и все. Только не надо чувствовать себя виноватым. Директору это не к лицу.

— Хорошо вам говорить!

— И тем не менее…

В кабинет снова постучали. На сей раз Галина Николаевна вошла вместе с очень полной женщиной средних лет. Тимохин сделал знак секретарше выйти, и она тут же удалилась.

— Мария Петровна, у меня к вам не очень приятный вопрос, но все же я обязан вам его задать. Вы не брали ключи от сейфа? — Александр Андреевич прямо вспотел.

— А на что они мне сдались? — громким голосом ответила женщина.

— Но вдруг?

— Ничего я не брала. Мое дело маленькое — убирать да пыль вытирать. Ничего не знаю и знать не хочу, — отрубила Мария Петровна.

— И все же…

— Александр Андреевич, не впутывайте меня в свои дела. Если вас не устраивает, как я убираюсь, то так прямо и скажите. А брать чужое… Я никогда не брала того, что мне не принадлежит. Меня мамка с детства так учила. Ремнем пугала. А ее ремень хуже всякого другого наказания. Так что не пытайтесь ничего на меня навесить. Совесть моя чиста. Всем бы такую, глядишь, и жизнь лучше бы стала.

Женщина смотрела Тимохину и мне прямо в глаза. Александр Андреевич извинился:

— Мне просто надо было спросить у вас. Извините, идите работать.

Мария Петровна ушла, высоко подняв голову.

— И что получается? — обратился ко мне Тимохин.

— Получается, что врете или вы, или Галина Николаевна, — спокойно сказала я. — Разрешите, я сама с ней поговорю.

Я вышла из кабинета. Галина Николаевна сидела на своем месте и выглядела испуганной, хотя и старалась держаться невозмутимо. Я села напротив и пристально на нее посмотрела.

— Галина Николаевна, мне с вами надо поговорить. Вы должны ответить мне честно, зачем брали ключи. Мне трудно представить, что вы сами спиливали бойки, но если вы ничего мне не расскажете, то я подумаю именно так.

— С чего вы взяли? К чему мне это?

— Именно объяснения я и жду.

— Я не брала ключи. — Девушка с вызовом смотрела на меня.

— Значит, чужого человека впускали в кабинет шефа. Это практически доказано. Вам не стоит врать. За такое и сесть можно. Вы понимаете меня?

— Мне незачем обманывать вас. Я говорю правду.

— Нет. Во всяком случае, вы говорите мне не все. Вы чего-то боитесь? Я постараюсь помочь вам, — уговаривала я секретаршу.

— Не знаю, как вас зовут… — начала она, — но вы не правы. Все, что я могла сказать, я сказала.

— Вы сами сделали свой выбор, — вздохнула я как можно печальнее. — И когда вас придут арестовывать, за помощью обращаться поздно будет. А в то, что правда в конце концов выплывет наружу, я не сомневаюсь.

Я решила, что разговаривать с ней сейчас совершенно бесполезно. Быть может, даже и не надо. Она, конечно, напугана. И как только я исчезну с горизонта, сразу же кинется к тому, кто просил ее своровать ключи. В этом я не сомневалась. А я послушаю ее разговор из машины. Мне не трудно. А еще… мне совсем не жалко эту глупую упрямую девицу.